За Хребтом

Он дернул несколько раз трос стартера без всякого результата, потряс топливный бак, дернул еще раз, и выхлопная труба мотодрезины плюнула облаком черного дыма. Двигатель прочистил горло, вздрогнул, просыпаясь, и более-менее спокойно заворчал. Сурнай достал свой противогаз, слитным движением надел его и оглядел остальных. Лем уже сидел в своем громоздком респираторе, закутавшись в плащ, – воздух стал холоднее.

– Простудиться боишься? – глухо спросил Хасар. – Ничего, мертвые, как мне известно, не болеют.

– Да что вы, в самом деле, – вмешался Палий, неуклюже пристраивающий полумаску на своем худом лице, – план Сурная мне кажется вполне осуществимым.

Хасар обернулся на застывшего в ожидании Сурная и, пожав плечами, шумно вздохнул.

– Поехали, авось и пронесет.

Древняя машина со скрипом тронулась по изъеденной ржавчиной узкоколейке. Судя по всему, река и вправду была все ближе. Металл на рельсах все чаще покрывали оранжевые пятна – коррозия шла полным ходом. Хорошо, что обратно группу перевезут уже по воздуху, а то в безопасности второй поездки по хлипким дорогам прошлого уже нельзя быть уверенным. Трухлявые деревянные шпалы проносились под тяжелым днищем дрезины все чаще, а затем и вовсе слились в серую полосу, уносящуюся назад, в стену густого тумана. Тумана, который скрыл от нежеланных взглядов останки навсегда оставшихся в болотах и соляных ямах беженцев и черт знает чего или кого еще. Поистине самое жестокое существо, известное человеку, – это сам человек. Животные при всей своей неразумной природе не способны на такое. Так что же это получается, такими нас делает разум? Дар, который мы получили неизвестно откуда, мы используем во вред себе подобным для достижения личных выгод. Разве мы всегда были такими? Очень хочется ответить, что нет. Что произошли страшные вещи, и надломилась наша высокая мораль, сползли краски с ее некогда идеального лица. Но это не так, человек всегда был и останется таким. Он продолжит ронять злобную пену изо рта при виде врага, подобно обезумевшему зверю, пока не дойдет до конца. Он не перестанет идти вперед лишь по головам других.

Бесполезно свергать власть, которая стоит за такими преступлениями, ведь каждый народ имеет правителей себе под стать. Пока каждый человек не начнет меняться внутри, искренне, от сердца, всем своим существом, до тех пор мир не изменится. Он так и продолжит гаснуть, стиснутый асфальтовой скорлупой человеческого эгоизма.

Глава V

На улицах Демиругии завывал промозглый ветер, кидая в лица многочисленным прохожим снег вперемешку с дождем. На мостовых было непривычно людно для воскресного утра, всюду сновали люди, закутавшиеся в теплые шинели. Значительная часть прохожих, воровато оглядываясь, сжимала в руках мятые желтые листовки, размалеванные черными лозунгами. На тротуары кто-то выкатил металлические бочки и развел в них костры, чтобы любой желающий мог отогреться, не покидая улицы, и обсудить происходящее с первым встречным. Постепенно людей становилось так много, что толпа даже порой выливалась на автомобильные дороги. Людскую массу гневно разгоняли обратно «Черные Воронки», появившиеся из ниоткуда. Они черными пираньями рассекали по городу, периодически разворачивались поперек дорог и блокировали проход и проезд. Тех, кто шел по своим делам в явно нетрезвом виде, подхватывали прыткие фигуры людей Надзора и усаживали в металлические чрева черных грузовиков. Однако никто не кричал, не призывал к чему-либо, и вообще, жители вели себя совершенно спокойно, лишь немного будто удивляясь, по какой такой неизвестной и ужасно интригующей причине тротуары оказались запружены народом. Все это лишь сбивало с толку экипажи «Воронков», отчего они злобно рыскали голодным взглядом по потоку прохожих да и ловили пару пьянчуг, вовсе этим не удовлетворенные.

Практически в самом центре города за происходящим следили двое приятелей через окна теплого питейного заведения. В баре было немноголюдно, обычно посетители начинали появляться здесь тогда, когда настенный хронометр отмерял своими полукругами половину шестого вечера. И эти двое тоже не начали бы выпивать с утра, но на это нашлась очень веская причина: накануне у одного из них на десятом году жизни скончался любимый кот. Единогласно было принято решение оплакивать ничем такой участи не заслужившего в полной печали. Местом же для горя стал ближайший бар, в котором приятели задумали просидеть целый день до вечера, чтобы в полной мере помянуть бедное животное. Хочется отметить, что они, эти двое, ни в коем случае не были друзьями, в Демиругии вредно заводить друзей, зато они работали у соседних станков и обедали за одним столиком в заводской столовой. А этого вполне достаточно для хорошей компании и нахождения общих тем для разговора. Не успел хозяин ушедшего в другой мир рассказать до конца историю, как он героически спас своего кота еще котенком из зубов своры дворняг, как собеседник хлопнул его своей сухой ладонью по мощному плечу и воскликнул:

– Клавдий, ты только посмотри, что творится на улице!