За Хребтом

– Палий, скажите честно, как вы узнали, что я работаю на Контору?

– А вы рубите с плеча, молодой человек, – Палий с удивлением посмотрел на своего собеседника. – Невежливо обрывать человека на полуслове.

– Обстановка что-то не располагает к светским беседам, – Лем вознамерился добиться правды и не собирался отступать.

– Ну, хм, что же, в таком случае мой рассказ не ограничится скупым ответом.

– Ничего, думаю, время у нас еще есть.

– Хорошо. Хотя и, как говорил мой школьный учитель, абсолютно честными бывают только математики, а я всего лишь историк, я все же постараюсь. Когда-то в моей груди горел огонь жажды справедливости, как и у вас. Я видел все, что происходило вокруг, и вознамерился изменить это. Так я начал аккуратно выходить на таких же активистов, недовольных властью. Мне приходилось делать это чрезвычайно скрытно, ведь в мои планы не входило с треском вылететь из университета, все-таки история была мне ближе всего остального. Спустя время мне удалось узнать о тайной революционной организации, которая занималась подрывной деятельностью прямо под носом у Надзора, и это привело меня в дикий восторг. Вот они, буревестники революции, не боящиеся делать хорошее дело в стране плохих людей. Ох уж этот юношеский максимализм. Позвольте, я присяду, – Палий с кряхтением опустился на землю, немного поерзал и продолжил. – Однако как я ни пытался к ним попасть, у меня ничего не выходило, там нужна была личная встреча, а рисковать я пока не мог. И однажды случилась совсем странная вещь. На меня вышла совершенно другая организация подпольщиков с емким названием «Контора». Я с радостью согласился стать их информатором, ведь меня так манила идея революционных перемен! С тех пор началась моя работа в подполье. Я окончил университет, начал в нем же преподавать и получил доступ ко всем историческим архивам. О, я был ценным человеком. К моему мнению прислушивалась управленческая верхушка Конторы. По моему наставлению был разработан проект подпольной типографии, в которой вы, Лемор, и работали.

– То есть вы до сих пор состоите в Конторе? – с уважением спросил Лем. – И за все эти годы продолжали работать в университете?

– Не совсем. Как я уже сказал, я получил доступ ко многим историческим архивам. И один раз я тайно проник в ту часть архивов, что находятся под грифом «Совершенно секретно», Конторе понадобились какие-то сведения, уже и не вспомнить. Так вот, пока я искал нужную информацию, я наткнулся на старые исторические документы, которые я просто не смог пролистать, не прочитав. То, что было там написано, открыло мне глаза. Оказывается, существующая партия Демиругии далеко не первая в истории нашего государства. С небольшой периодичностью в Демиругии зарождаются тайные подпольные движения. Всеми правдами и неправдами они скрываются от органов правопорядка, раньше это была Жандармерия, до этого – Комитет внутренней сохранности порядка, сейчас – Надзор. Рано или поздно, люди, уставшие от тяжелой жизни, массово и почти открыто начинают поддерживать эти подпольные организации. И вспыхивает пожар революции. А после того как какая-либо из организаций совершает переворот, она объявляет членов остальных организаций врагами нового режима и безжалостно истребляет их. И когда единственными оставшимися в живых революционерами становятся те, кто захватил власть, они погружают страну обратно в пучину репрессий. И над Демиругией вновь воцаряется старый режим. Всю историю до революции, как и сам факт государственного переворота, приказывается забыть, и нарушение этого приказа жестко карается. Проходит несколько лет, и все приходит в окончательное равновесие – Демиругия вновь едина и сплочена перед лицом коварной Республики Кант, нынешняя партия правила с начала основания государства, а подпольных организаций в стране не существует. Это косвенно доказывает то, почему не ведется активной пропаганды среди населения, ведь после переворота придется вновь засекречивать все данные о прошлой истории государства. Вот поэтому-то, Лемор, я и покинул ряды подпольщиков Конторы много лет назад.

– И что, все это прямо вот так было расписано в каком-то там документе? – с сомнением спросил Лем.

– Отнюдь. Там была приведена хронология последних ста пятидесяти лет со всеми изменениями в государственном устройстве. Голые факты, точные даты и заштрихованные черными маркерами фамилии. Целостную картину я выстроил только после, изучая исторические источники как современные, так и весьма старые. Я несколько раз все перепроверил, моя теория подтверждается фактами и не имеет изъянов. К моему глубокому сожалению.

– Не понимаю, тогда почему же вас арестовали только сейчас?

– За вольную трактовку учебной программы, – усмехнулся Палий, – после того как я узнал правду, я решил попробовать изменить что-то в тех людях, которые станут меня слушать. Я начал ненавязчиво внушать ценность свободы личности своим студентам, стал учить их мыслить критически, трезво, в отрыве от наставлений пропаганды, – седой историк закашлялся, прочищая горло.