За Хребтом

Клавдий поднял на своего приятеля полные вселенской тоски глаза и хмуро ответил:

– Ты что, даже меня не слушал? Да у меня Васька умер.

– Извини, я искренне ему соболезную. То есть тебе. То есть и ему, конечно, но… – тут он совсем запутался в том, что хотел ответить, и вновь попытался привлечь внимание товарища. – Да посмотри же ты в окно!

Наконец, Клавдий недовольно проследил взглядом направление, которое ему указали, и обнаружил, что широкая улица, уходящая к центральной площади и бывшая пустой во время их прихода, сейчас заполнена людьми. Когда он осмотрел всю эту необъятную толпу людей, почему-то замерших на месте, то увидел несколько черных грузовиков, перегородивших путь жителям. Фигуры служителей Надзора в черных плащах неподвижно замерли у машин, сжимая в руках гладкоствольные винтовки. Прохожие в первых рядах, стоящие довольно близко к фигурам в плащах, взмахивали руками и что-то кричали, слов через стекло было не разобрать. Толпа гудела все громче, отдельных выкриков не было слышно, и ищейки Надзора тщетно пытались выловить предполагаемых зачинщиков чего-то предполагаемо незаконного. Вдруг в толпе возникло едва заметное движение, и люди слегка расступились. Перерезая улицу, не обращая внимания на происходящее вокруг, прямо на черные грузовики Надзора деловито катила коляску женщина весьма преклонных лет. Она старалась держаться прямо и независимо, что не очень свойственно людям ее возраста, но годы все равно сквозили через гордость, и женщина чуть горбилась и немного потешно семенила сухонькими ногами. Скорее всего, в коляске мирно посапывал внук, которому непременно нужно было попасть за пределы новообразовавшегося кордона.

Фигура в плаще вскинула руку в предупредительном знаке, призывая подчиниться и сменить траекторию движения. Но если внуку нужно где-то оказаться, долг любой уважающей себя бабушки во что бы то ни стало доставить его туда, даже если придется идти напролом. Поэтому все предупреждения старая женщина благополучно проигнорировала и вплотную приблизилась к служителю Надзора. Звуков стекло бара практически не пропускало, поэтому происходящее снаружи было похоже на немое кино. Быстрым и точным движением служитель приподнял свою винтовку и наотмашь ударил женщину по голове. Она неуклюже и немного запоздало вскинула руки и повалилась на мостовую. В толпе воцарилась ватная тишина.

– Товарищ, подай мне, пожалуйста, своего лучшего виски, – сказал Клавдий, обращаясь к бармену.

– Нет-нет, не стакан, а непочатую бутылку. Да, и тряпку свою, будь добр. Здесь хватит за бутылку, – он высыпал на стойку целую гору грязных купюр, – панихида по Ваське подождет.

– Клавдий, но это же наша вчерашняя получка! – ужаснулся его приятель, – зачем тебе столько непомерно дорогого виски? Тебе же есть будет нечего, и столоваться в моей квартире тебе моя жена…

– Не буду я у тебя столоваться, приятель, – ответил Клавдий, скрутил пробку с бутылки и принялся заталкивать в ее горлышко засаленную тряпку, – ты, кстати, куришь еще?

– Да, а почему спрашиваешь?

– Будь так любезен, одолжи зажигалку, – широкоплечий рабочий несколько раз перевернул бутылку, и теперь с тряпки по каплям стекал дорогой виски.

Приятель Клавдия изучающе посмотрел на него, бросил взгляд в окно и все понял.

– Ты тоже из этих, которые нашему профсоюзу листовки впихивали? Ну и зачем лезешь на рожон?

Клавдий взял из руки товарища зажигалку и ответил:

– Да чего мне еще делать-то? Кот и тот подох. Дети не знаю где, жены и не было никогда.

– Как не было? А как же…

– А вот так, пришло однажды письмо на казенный компьютер. Приказали помнить, что не было. Что один, как перст, детей поднимал.

Он подошел к двери и нерешительно взялся за ручку.

– И потом, ты глянь, бабку, может, убили, а они все стоят. Смотрят друг на друга и стоят, потому что сосед тоже стоит и смотрит. Хоть один вскинется, они подхватят. А никто не решится, так и побегут обратно по домам. Так что давай, допивай без меня. В понедельник на смену не выйду.

С этими словами Клавдий резко распахнул дверь и вытолкнул себя на улицу. В полной тишине народ стоял и колебался, и в этой тишине особенно резко слышался надрывный плач ребенка в оставленной на мостовой детской коляске.

Клавдий протиснулся поближе, вскарабкался на крыльцо какого-то подъезда и примерился. Он прикинул, до ближнего грузовика метров двадцать, не больше. Служители Надзора подозрительно косились на рабочего, забравшегося на подъезд. «Ничего, шакалики, сейчас у вас и без меня проблем хватит». Клавдий повернулся спиной к грузовикам, достал из большого кармана куртки виски с мокрой тряпкой в горлышке и чиркнул бензиновой зажигалкой. «Жаль, зажигалка хорошая, не найдет он ее здесь потом».

Резко развернувшись, Клавдий коротким замахом запустил бутылку вперед. Под пристальным взглядом удивленной толпы она, ловко кувыркаясь в воздухе, пролетела над головами охраны и попала точно в лобовое стекло черного грузовика. Жадное пламя тут же вспыхнуло, побежав по пролившейся огненной жидкости, и мгновенно расплескалось по капоту.