За колымским перевалом

Он думал о Смелекове. Трудно ему будет на Теньке после всего, что сегодня произошло. Партийный актив открыто не принял его назначения, не побоявшись выступить против первого секретаря обкома. Сможет ли он переломить ситуацию.

Смелеков неожиданно для себя уснул быстро, однако так же неожиданно проснулся и долго лежал с таким ощущением, что он и не засыпал вовсе, а только что прилег. Он посмотрел на часы, которые по давней студенческой привычке положил под подушку. Спал два часа. На соседней койке что-то бормотал в неспокойном сне Крылов. В памяти мелькали события последних дней, так круто изменившие его жизнь. Вспомнилось напутствие Дальнова, произнесенное за столом в этой же комнате, где был накрыт ужин.

— Мы знали, насколько плохи дела в районе. Не знали мы лишь одного, до какой степени подорвана здесь вера в нас, в партийных руководителей. Смотри, не растеряйся. Рецептов готовых: с чего начинать, как отвоевывать потерянные позиции, — тебе никто не даст. Няньки тоже не будет. Люди. Люди прежде всего. Определишься в главных проблемах — приезжай ко мне. Вместе подумаем, как их решать. Не торопись, но поспешай. Две гири лежат на весах: золото и время.

То и дело возникало перед глазами красивое, с ухмылкой лицо Жарченко. Слышался гневный голос Крылова: «Ты раскусил Жарченко? Такую сволочь нельзя в районе держать! Видишь, как распустил кадры Тарков».

Поведение Жарченко на пленуме, его выступление против кандидатуры обкома, поддержка, оказанная горняками, были неожиданными для Смелекова, настораживали. Но он возразил Крылову:

— Ты считаешь, что члены райкома не могут иметь своего мнения?

Крылов не сразу смог найти нужный ответ и какое-то время молча пережевывал кусок оленины, ждал, что скажет первый. Не дождавшись, сказал раздраженно:

— При чем тут «могут», «не могут»?

— При том при самом, — спокойно продолжал Смелеков. — Если бы Жарченко не выступил со своим мнением и все члены райкома молча и дружно проголосовали за меня, в этом случае, по-твоему, они проявили бы партийную сознательность и исполнительность. Так?

— Конечно, — неуверенно протянул Крылов.

— А где же тогда свобода мнений в партии?

Крылов не ожидал такого поворота разговора и вопросительно взглянул на Дальнова. Но тот продолжал молчать.

— Ты забыл, Тихон Матвеевич, что ты не в партшколе. И здесь не семинар по оргпартработе. Речь идет о партийной дисциплине.

— Говоришь ты о дисциплине, а дело ведешь к покорности и безропотному послушанию.

— Ну, знаешь! — возмутился Крылов, но дальше спорить не стал.

Сразу же за райкомом по обеим сторонам центральной улицы вразброд стояли деревянные дома, выстроенные еще первыми геологами. Смелеков вышел на пологий берег ключа. Отжатый дамбой из галечника Омчуг в этом месте круто изгибался и почти под прямым углом вливался в широкий, полноводный даже в засушливое лето Детрин. Смелеков подошел к узкому покосившемуся мостику из длинных лиственниц, уложенных на металлические козлы, с настилом из толстых досок. На середине ключа козлы просели, подмытые водой, и мостик причудливо прогнулся по всей длине, напоминая издали верблюжьи горбы. «И тут времянка, — с горечью подумал Смеляков, опасливо переступая шатающиеся доски — Теперь не свалишь на Дальстрой. Теперь это хозяйство поселкового Совета. — Вспомнилось растерянное, покрытое багровыми пятнами лицо Кубашова. — Как-то мы с ним сработаемся?»

Райцентр был типичным таежным поселком, построенным наспех, без продуманной планировки, без перспективы даже на ближайшее будущее и с единственной целью — удовлетворить временные, и поэтому — минимальные, потребности в жилье. Длинные приземистые бараки, крытые финской стружкой, самодельные деревянные домики да несколько двухэтажных домов коридорного типа. Ни одного каменного строения, если не считать здания, выстроенного недавно для школы-интерната и временно занятого райисполкомом.

Здесь ему предстояло теперь жить и работать. И не просто работать. Он должен был положить конец этому затянувшемуся на десятилетия временному существованию, заменить принцип временности, на котором строилась жизнь в поселке, на принцип надежности, стабильности. Но на пути перемен стояла задача, которую надо было решать в первую голову — необходимо дать твердую базу, для золотой промышленности. Только где же ее взять, если геологи в один голос твердят, что золотые россыпи на Теньке истощаются? Так что подумай, Смелеков, прежде чем обнадеживать…

На углу Горняцкой и Речной долго стоял, ожидая, когда уляжется густое облако пыли, поднятое только что проехавшим грузовиком.

Навстречу ему Торопился Тургеев.

— Вот вам и новая власть! — характерным визгливым голосом закричал он еще издали. — И райисполком создали, и поселковый Совет, а пыли, как на цементном заводе. Вы ко мне?

— Ненадолго. Хочу посмотреть, где вы разместились. Хотя потребность к обстоятельному разговору у меня, естественно, большущая. Придется на ходу изучать обстановку. С утра поеду по приискам.

— Один?

— Не буду вас отвлекать. У меня цель — ознакомительная.

— Я понимаю, — пробормотал Тургеев. — Фактор времени.