За кулисами

― Мишель, оставайся. Давай доведём дело до конца, ― впервые за весь срок работы я ощутила связь с присвоенной мне героиней слишком остро, явно. В душе я знала, что это сторона зла: здесь не гнушались психологических игр и растоптанных человеческих чувств, танцевали слишком искренне, оголяли своё содержимое до неприглядных подробностей, не страшась выгореть, потерять личность. И если бы не причина, по которой я пришла сюда, даже зная то, как поступил с нами Макарти, я ни за что бы не бросила роль и смогла собраться. Но, приехав в отель после финальной репетиции, я узнала то, что заставило мои колени подкоситься… Крэг пользовался нашей с блондином привязанностью, а я собиралась уйти в последний момент. Мы были квиты.

― Извини меня! Я не могу, ― оставляя мужчину в немом недоумении, я рьяно кинулась в сторону коридора. Мне нужно было бежать, искать одиночества, как можно быстрее собирать сумки, чтобы больше не видеть этот чёртов город. Но вдруг я притормозила, напоследок тяжко сглотнув и обернувшись. Наставник казался совершенно разбитым, уставшим, негодующим. Я подписала контракт с режиссёром известнейших танцевальных постановок, который на небольшой кухонке провожал меня напуганным взглядом до выхода. Этот человек заслуживал узнать… ― Обещай, что не станешь ему рассказывать! Он совсем ветреный, да и просто не поймет. Такого ему не нужно, ― Крэг оторопело кивнул и взволнованно замер. Меня и саму одолела невозможная дрожь. ― Сегодня вечером я узнала, что беременна.

Эпилог

Театральный сезон был в самом разгаре, когда на Манхэттене состоялась премьера "Чёрного принца". Мишель смотрела её в зале ожидания аэропорта, с замиранием сердца наблюдая, как крохотные фигурки на телефоне в прямом эфире выписывают па. Очаровательная изящная злодейка, имени которой она не знала, заняла её место. Извивалась в родных, всё время холодных руках, обвивающих девушку в совсем ещё свежих воспоминаниях. Слёзы сожаления без спроса нарушали её шаткий покой перед скорым незапланированным вылетом, вынуждая прятать лицо от чужих любопытствующих глаз за прядями волос и безответно растворяться мыслями в его крохотном движущемся изображении.

Брэндон же столкнулся с отсутствием Мишель ещё ранним утром, на генеральном прогоне: танцовщица даже не попрощалась, лишив его в этот важный день остатка уверенности и хладнокровия. Её нигде не было: просто не было… Однажды, он сам так поступил со своей командой, а сейчас бумеранг вернулся к его теперь растоптанному обладателю. Билеты раскуплены, последняя репетиция и муторные сборы были пройдены, а его грудь нещадно раздирало от поднывающего, пронзительного разочарования. Он чувствовал, что исчезнувшая Мишель взволновала в нём каторжную душевную агонию, оставив на последнем издыхании наедине с аншлагом Бродвейской сцены. Но Брэндон не мог этому противиться, потому что последнее время только и жил с мыслью о том, как жестоко обходился с Мишель. Как это ни было больно и невозможно принять, он понимал, что другого не заслужил. Всё, что ему оставалось ― первый раз в жизни стиснуть зубы и довести дело до конца.

Его лицо выражало весь спектр чувств, которым Макарти дрессировал танцовщиков с первого дня. Мишель никак не удалось бы разглядеть с экрана в светлых мерцающих глазах правду: она была слишком умело затаена за выразительной мимикой. Поэтому ей оставалось давиться плачем и даже не догадываться, что в эту же минуту, танцуя перед тысячами зрителей, блондин с удовольствием разделил бы с ней это несладкое занятие.

Возможно, она поступала с ним нечестно, увозя с собой в Сан-Франциско маленькую чудесную тайну. Несмотря на страх одиночества, непоправимый душевный ущерб после хронический неудач в отношениях с этим безответственным мужчиной, танцовщица была счастлива, но это состояние было так легко нарушить, если бы только блондин, узнав про их будущего ребёнка, повторил Мишель в лицо давно известную ей истину: "я не готов к отношениям". Тогда бы её крохотное, томившееся в груди счастье разбилось в дребезги: уж лучше было терпеть гнетущую неизвестность, которая, наверняка вскоре уступит место смирению, чем узнать один из очевидных сценариев завершения их отношений. Нужно оставить их в прошлом без излишних признаний.

Об этом со дня увольнения бредил и Брэндон. Доверяться кому-то, кроме себя, ему приходилось обременительно трудно, но пустив в свою постель очередную незнакомую девушку, он понял, что его сердце давно было вверено Мишель. Мужчина шёл к принятию этого странного чувства слишком медленно, чтобы его поведение успевало за душевными переменами. Но с того момента смириться с её отсутствием стало приравниваться к смертельной безнадежной болезни также, как и умалчивать об этом мерзком поступке. Блондин был бы счастлив только лишь получив прощение танцовщицы, но она тогда лишь сокрушенно улыбнулась и попросила его уйти. Даже зная, что именно в тот момент они зачали ребёнка, Мишель не изменила бы своего решения.