За любые деньги…

Он купил саквояж пять дней назад, когда увидел, как в банк на Лонг-стрит приехали кассиры из соседнего города. Парней было трое, и каждый держал в руках именно такой дорожный чемоданчик. Потом Гейр заметил какого-то явно столичного пижона с таким же саквояжем усаживающегося в коляску, и почти тут же пожилого джентльмена, только что покинувшего банк на Лонг-стрит. Гейру вдруг показалось, что любой уважающий себя деловой человек должен иметь именно такой дорожный чемоданчик. Ему до жути понравилось сочетание кожи, хромированной стали, и расширяющаяся вниз, похожая на сытое брюхо, форма дорожной сумки. Раньше он почти не обращал на внимание на подобные мелкие вещи, и все чемоданы и баулы, которые попадались ему в качестве добычи, выбрасывал как лишнюю улику. Но любовь к саквояжу – хотя она пришла ниоткуда и непонятно как – вдруг оказалась настолько огромной, что Гейру не пришла в голову еще одна, куда более умная мысль: задуматься о причинах этой нелепой страсти.

Гейр купил саквояж в магазине рядом с банком. К его удивлению, там продавали только подержанные вещи (или слегка подержанные, продавец оправдывался тем, что Литл-Сити не такой уж богатый город), но саквояж, который предложили ему, был почти новым. На всякий случай Гейр ревниво осмотрел еще пять чемоданчиков, но, в конце концов, был вынужден согласиться с продавцом.

Порывшись в кармане висевших на гридушке штанов, Гейр достал ключ и отпер саквояж. Деньги были на месте. Они лежали грудой – пачка на пачке – и Гейр был готов поклясться могилой своей матери, что вчера они лежали именно так, и никак иначе. Он тронул деньги пальцем, и верхняя пачка слегка сдвинулась с места.

«Послушные сукины дети, – улыбнулся Гейр. – Эти ребята хорошо знают своего хозяина».

Взнос от фермеров из Большой Долины довел выручку Гейра до двадцати тысяч. Сумма казалась ему круглой, ровной для счета и едва ли не совершенной по своей сути.

«Заку Китсу полагалось целых четыреста долларов, – подумал Гейр и поморщился. – Прости, Зак, но твоя доля умерли вместе с тобой. Хотя сами деньги, как ты видишь, целы и лежат в сумке, а не в земле».

Мысли Кинга снова вернулись к возможным неприятностям в дороге и вдруг показались ему досадными до кислинки во рту. Он не без усилия отогнал их.

«Там видно будет, – решил Гейр. – Только Зак Китс любил обдумывать такие вещи заранее, но вчера он получил свою пулю».

Гейр захлопнул саквояж и положил на него большие руки. Пора было вставать, дать пинка стулу, торчащему посреди комнаты и собираться в дорогу. Но то ли не заладилось немного странное утро, то ли в настроении Гейра вдруг появилась какая-то трещинка, его мысли снова и снова возвращались к смутной, витающей в воздухе, угрозе.

Гейр снова вспомнил женское лицо в компании Чарли Хепберна и уже в который раз помянул черта.

«Что тебе далась эта баба?! – рассвирепел он. – Ну, смотрела она на тебя… Ну и что? Разве другие бабы не смотрят? Да, она не танцевала как эти другие, не крутила своей задницей перед посетителями… Но все-таки зачем-то приперлась в Литл-Сити в компании Чарли. Я, и не только я, никогда не видели Чарли в компании с женщинами… Хотя, что мне до этого? Да провались она к дьяволу!»

Гейр резко встал. Он уже шагнул было к стулу, и приготовился пнуть его, как вдруг его остановила другая странная мысль. Точнее говоря, мысль была даже не странной, а совсем уж сумасшедшей, потому что Гейру показалось, что между его утренним странным состоянием после сна и женским лицом, в компании Чарли Хепберна, было что-то неуловимо общее. Гейр замер, стоя перед стулом и выставив вперед левую ногу. Он напряг мозги… Гейр Кинг думал что было силы, морщил лоб, но не мог справиться с загадкой. Как бы он не старался найти ее решение или хотя бы понять ее общий смысл, тут же, как штора, поднималась пугающая темнота. В конце концов, наморщенную на лбу кожу свела судорога усталости.

– А-а-а, сволочь!.. – взревел Гейр.

Он ударил ногой стул. Стул поднялся в воздух, полетел в окно и вырвался наружу в стае блестящих стеклянных осколков.

Тьма рухнула. Гейр налил полстакана виски, залпом выпил его и вытер мокрые губы тыльной стороной ладони.

«Перегулял и перепил, – решил он. – Бывает… И особенно с утра. Но пройдет. Штаны не забудь, – уже с усмешкой посоветовал он сам себе, берясь за груду одежды. – Дорога не близкая и без штанов будет нелегко».

Едва взяв в руку рубашку, он тут же отбросил ее и снова потянулся к бутылке виски на столе.

– Гейр, что там у тебя? – послышался из-за разбитого окна спокойный голос Дакоты.

Гейр выпил виски.

– Стул, сволочь, под ногу подвернулся, – Гейр смотрел на бутылку виски и думал, не налить ли себе еще.

– А мне показалось, что баба от тебя выпорхнула, – засмеялся Дакота.

– Какая баба?

– Лишняя! Потом гляжу – стул. Голова не болит после вчерашнего?

– Иди к дьяволу!

Гейр соображал, что скажет своим парням, когда они почувствуют от него свежий запах спиртного. Он категорически, в том числе и самому себе, запрещал прикасаться к виски перед дорогой. Настроение Гейра снова помрачнело.