За любые деньги…

– … Разумное терпение, мисс Абигайль, это и есть самая величайшая добродетель в нашем сумасшедшем мире. Я утверждал это всегда и даже если меня вдруг потащат на виселицу именно за грех терпения, я посоветую его и своему палачу.

– Так все-таки что же важнее, терпение, о котором вы сейчас говорите, вера в Бога, которая для вас не совместима с разумом или человеческий разум? – спросила молодая женщина.

Очевидно, спор начался сразу ухода Макса и он не понял, о чем именно идет разговор сейчас. Макс подкинул дров в угасавший костер, извинился у гостьи за гору дыма и надолго припал к фляжке с водой.

– Разум! – Гарри Хепберн торжественно поднял над головой свою трубку и потряс ей как древком флага. – Именно человеческий разум, мисс Абигайль, я ставлю выше всего. Только он рождает терпение, а затем и разумную веру в нашего Создателя.

«Сейчас Гарри скажет, что человек немыслим без разума, а обезьяна – это человек без мозгов», – усмехнулся Макс.

Но Гарри Хепберн заговорил о фермерах из Большой Долины.

– Как я уже говорил вам, мисс Абигайль, возле нашего городка, в Большой Долине, живут две сотни семей занимающихся скотоводством. Некоторые из них не так давно приехали с Северо-востока, а большинство еще пару лет назад рыли уголь где-нибудь в европейском Сааре. Что ж, будем считать, что им повезло. Это хорошие, трудолюбивые ребята. Труд делает человека сильным как бык, но быку, как известно, трудно противостоять волкам. Короче говоря, мисс Абигайль, суть моей сегодняшней проблемы, как шерифа, заключается в том, чтобы уберечь миролюбивых ребят от банды Гейра Кинга. Казалось бы, две сотни взрослых мужчин смогли и сами постоять за себя, тем более что в банде Кинга всего тридцать головорезов. Но ребята из Долины хорошо пасут коров и плохо стреляют. Я абсолютно уверен в том, что если фермеры откажутся платить дань Кингу, он тут же, для острастки, пристрелит десяток работяг. Конечно же, у них есть друзья, а в семье каждого подрастают мальчики. Начнется война и в ней полягут еще три, а может быть и все четыре десятка человек. В том числе и мальчики пятнадцати-семнадцати лет. Вам понятно чего я боюсь, мисс Абигайль и что я боюсь не за себя? Впрочем, Чарли уже рассказывал вам все, но, насколько я понимаю, я тоже должен высказать вам свою точку зрения.

Молодая женщина кивнула.

– А если вы вызовите на подмогу солдат? – осторожно спросила она. – Я уверена, что они легко справятся с бандой.

– Допустим, я так и сделаю. Но что получится в итоге? В соседнем штате есть банда поменьше – Кривого Бена. Как только наша бравая солдатня перестреляет мерзавцев Кинга, Бен тотчас явится на его место. И я не уверен, что так будет лучше, потому что парни Кинга не трогают женщин и молодых девушек. И еще… – Гарри почмокал губами, высасывая дым из трубки. – Понимаете в чем дело, мисс, я уже не раз слышал от людей побывавших в тюрьме, что если заключенный не сможет постоять за себя сам, ему не поможет его друг, каким бы авторитетом среди заключенных тот не обладал… Кстати говоря, мисс, вы меня слушаете?

– Разумеется, да, – мгновенно ответила Абигайль.

Джоан плела венок. Ее быстрые пальцы ловко перебирали стебельки цветов, в то время как пальцы мисс Абигайль быстро «рассказывали» ей о чем-то. Девочка не смотрела на свое вязание, выполняя его автоматически, и сосредоточила все свое внимание на «вязании» мисс Абигайль.

Макс взял прутик и дотронулся до руки Джоан. Та чуть вздрогнула и подняла глаза. Пальцы Абигайль на секунду замерли.

– Я ничего… Я – так… – виноватым шепотом сказал Макс. – Вы говорите, говорите.

Он подпер щеку ладонью и со скучающим видом уставился на шерифа.

– … Но выход есть! – продолжал между тем свою речь Гарри Хепберн. – Этот выход – в разумном терпении. Пройдет лет пять-шесть, фермеры станут настоящими ковбоями, научатся толком палить из своих ружей, а их мальчики подрастут. Гейр Кинг может подчинить две сотни необученных военному ремеслу мужчин, но когда их станет шестьсот, Гейр Кинг умрет.

– А время, Гарри? – спросил Макс.

– Какое время?

– То, о котором вы говорите – пять-шесть лет. За это время мальчики научатся бояться, а их отцы – гнуть шею перед бандитами.

– Не научатся, – лицо шерифа стало твердым. – Я не позволю.

– А почему, допустим, должно пройти пять лет, а не семь или даже десять? – Макс нервно передернул плечами. – И, кстати говоря, как можно научить человека побеждать свой страх, если он вынужден постоянно гнуться перед мерзавцами?

– Ты глуп, Макс. Человека не сложно сделать смелым, если он знает, за что он рискует жизнью.

– За десять долларов, которые ему вдруг не захочется отдавать Гейру Кингу?

– За свободу, Макс.

Мисс Абигайль на секунду прервала свой бессловесный монолог с Джоан и взглянула на шерифа. В этом взгляде было что-то недоуменное, учительское и растерянное, а когда молодая женщина перевела глаза на Макса, тот вдруг подмигнул ей в ответ.

– Все так, Гарри, – Макс притворно вздохнул. – Быть рабом среди людей, мягко говоря, не совсем здорово. Но, говоря о свободе, вы забыли про одного человека.

– Про кого же?