За Морем Студёным

Он ступил внутрь, здесь было темновато. Но лившийся через отверстие свет помогал видеть то, что тут имелось. Впереди, во мраке, меж каменных глыб, что-то таинственно и ярко блестело. Человек закричал товарищам с радостью: «Идите быстрей сюда!».

…

В Мангазее пошёл снег. Широкая гладь реки Таз ещё даже не задёрнулась льдом. На просторном бечевнике35 лежали вверх дном, будто половинки яиц, толстые кораблики. Они постепенно белели, засыпаемые снежинками. Люди в шубах поднимались с пристани по деревянной мостовой, поднимались на холм. А на холме раскинулся поморский городок. Одинокая русская колония, продуваемая ледяными ветрами, на далёком краю земли — между тундрой на севере, и тайгой на юге. Здесь торговали драгоценной пушниной, клыком моржа и мамонтовым бивнем. По мангазейским жилам текли удача, опасность и золото.

Городок был обнесён стеной, правда невысокой. Люди заходили туда через ворота. Тут была своя церковь. Она стояла недалеко от торжища. Люди шли на рынок по мощёной досками улице, между избами. В одной из них сидел Иван.

Он сидел за столом, склонившись над бумагами. В стороне лежали книжки. Его лицо покрылось густой и недлинной, светлой бородой. Макая перо в чернильницу, молодец выписывал строчку за строчкой:

«…и приидохом Божиею милостию по морю студёному к Монгазее».

Записав последнюю строку, Иван поднялся и вышел на улицу.

…

Летали снежинки. На торжище было много народу. Длиннобородые поморы бродили от прилавка к прилавку. Под навесом, были разложены причудливые украшения, выточенные из моржового зуба. Софрон брал их, и с любопытством вертел перед глазами. До него доносились возгласы: «Староста людей в артель36 кличет! Завтра уже отправляются за рухлядью37 в тайгу, к зимовью».

Народ расступился. По площади с шумом проехали сани, залаяли впряжённые в них собаки. В санях сидело несколько человек в оленьих шубах.

— Это Дружина с товарищами приехал из Обдорска! — сказал молодому купцу продавец, стоявший за прилавком, и усмехнулся. — Толмач и дружок самояди завсегдашний!

— Я слышал, у вас здесь, в городе, самоеды бывают частенько. Не строят ли козней каких, не нападают? — спросил Софрон.

— Нет! Мы с ними дружим! Привозят к нам соболей, и песцов, и лисичек. А мы им одекуя38 цветного бусины даём, да котелки всякие и ножички. Вот, недавно так поторговали с нами, и уехали к себе в тундру.

Софрон положил костяные украшения, попрощался с продавцом и пошёл дальше. Вдруг, кто-то грубо схватил его за руку. Молодец обернулся:

— Пойди сюда! — с хрипом воскликнул незнакомец. Одет он был прилично. Под меховой шапкой белело бледное лицо с бородой. Белки глаз налились кровью.

— Что такое?

— Я хочу продать сокровище! Если у тебя есть серебро, — незнакомец захрипел, и закашлялся. Потом показал рукой вперёд, на избу, — приходи ко мне домой, завтра! Там всё узнаешь!

…

В городе была корчма. В корчме было светло, весело и шумно. Здесь наливали мёд. Сюда пришёл Дружина — высокий промышленник, с чёрненькой бородкой и слегка седыми иссиня-чёрными волосами. Ему было лет сорок пять. На лицо он был похож на самоеда.

В здание вошёл Иван. Он знал о приезде опытного охотника и толмача. Дружина стоял у стены. Молодец подошёл к нему, чтобы выведать всё самое интересное. Они разговорились.

— Я иду в поход с артелью, к Верховскому зимовью, — говорил молодец.

— Ты когда-нибудь ходил на промысел?

— Ни разу.

— Что ж, — Дружина прищурил маленькие глазки. — Тебе придётся долго там проторчать, много месяцев. И не жаловаться, а все дела нужные делать на пользу артели. Готов к этому?

— Готов, — сказал со вздохом Иван, и воскликнул. — Я хочу увидеть самоедов! Расскажи мне о них, Дружина!

— Пойдём подышим! — с улыбкой ответил промышленник.

Они вышли из тёплой и шумной корчмы. На заметаемую снегом, промёрзшую улочку.

…

Пока они брели, Дружина поведал о том, что сам был рождён в чуме. Его отец был печорским промышленником, а мать — самоедкой. С малых лет Дружина слышал речь самоедов. Однажды, к берегу могучей Печоры причалила ладья. Отец, со своей ватагой, забрал сына — и уплыл с ним в село. Там ребёнка крестили, и воспитали по русскому обычаю.

Тем временем, товарищи поднялись на пригорок. С него открылся вид на чёрную речную гладь. Далеко, на другом берегу реки, среди снега росли невысокие серые лиственницы, и тёмненькие ёлочки. Над горизонтом, сквозь вьюгу светилось крохотное солнышко. Дружина с Иваном смотрели на юг. Где-то там, за тысячи вёрст от Мангазеи, казаки упрямо хлестали топорами, вырубая крепкие остроги — чтоб привести всю землю к востоку от Урала под высокую царскую руку.

— Они живут большими семьями. У них нет князей или каких-нибудь мурз, — говорил промышленник. — А есть опытный и уважаемый человек — глава всему роду. Самоед во всю жизнь живёт с оленями, кочует с ними по разным стоянкам и охотничьим местечкам. И ест мясо оленье сырое, и кровь оленью пьёт.

— Говорят, не знают они Бога?