За Москвой рекой. Перевернувшийся мир

В июне 1990 года мы полетели с г-жой Тэтчер в Ленинакан, один из городов, больше всего пострадавших от землетрясения, чтобы открыть школу, построенную там англичанами. Мы столкнулись с поразительными сценами. Встречать г-жу Тэтчер пришло 150 тысяч человек, более половины населения города. Люди запрудили улицы, взобрались на деревья и крыши. Все приготовления службы безопасности пошли прахом. Нам пришлось выйти из машин и чуть ли ни с боем продираться через толпу. Я мысленно спрашивал себя — а ну-ка вдруг кто-нибудь запаникует — что тут начнется? Это походило на прибытие Королевы Виктории в Британскую Индию — вплоть до таких деталей, как высокомерное высказывание Замятина, советского посла в Лондоне, и других русских в адрес местных жителей («Ну и хаос! Впрочем, чего можно ожидать от этих людей?»).

Мы с Джилл впервые увидели Армению в 1960-х. В отличие от Баку и Тбилиси, Ереван был почти совершенно советским городом, хотя некоторые его здания были довольно красивы. За городом вы обнаруживаете эллинские районы и древние церкви Армении, древнейшего христианского государства. Интеллектуально-просвещенный дух, присущий армянской церкви, выгодно отличает ее от русского православия. В апреле 1991 года мы вернулись туда с официальным визитом. Левон Тер-Петросян, бывший диссидент и арестант, стал теперь президентом. Он был молод, красив, умен, воротник его под галстуком был по кавказскому обычаю расстегнут. Он родился в Сирии, где его отец был одним из основателей Сирийской и Ливанской коммунистических партий. По профессии ученый, он был в 1988 году заключен в тюрьму за членство в Комитете по защите Нагорного Карабаха и, таким образом, пришел в национальную политику с почтенным послужным списком.

Тер-Петросян был настолько рассудителен и уравновешен в анализе проблем Армении — в вопросе о Нагорном Карабахе он был почти противоестественно справедлив, — что я невольно спрашивал себя, как в этом кипящем водовороте кавказских эмоций он смог подняться до вершины власти. Армения, безусловно, станет независимой, сказал он. Но, в отличие от прибалтов, армяне будут следовать затяжному процессу, вытекающему из горбачевского закона 1990 года об отделении республик от Союза. Будет множество вопросов, требующих переговоров. Армянская экономика почти полностью интегрирована в экономику остального Союза. Это ограничивает свободу Армении идти своим путем, а также проводить экономическую реформу так быстро, как ей хотелось бы. Но хотя армяне готовы вести себя разумно и участвовать в игре в соответствии с советским законом, Горбачев выдохся и вряд ли пойдет на какие-либо добровольные уступки республикам. Консерваторы в Москве перешли в контрнаступление. Однако в Армении коммунистическая партия больше не пользуется влиянием и, по словам Тер-Петросяна, он заключил собственное соглашение с советскими военными и КГБ.

Лидеры парламентской оппозиции встретили нас в здании Верховного Совета. Коммунистов не было: о них говорили, что они боятся показаться на люди. Из всех присутствующих наиболее четко формулировал свои мысли Айрикян, человек сорока с лишним лет, красивый, бородатый и элегантно одетый, который провел много лет в тюрьме за «терроризм». В июле 1988 года он был арестован, выдворен Горбачевым из страны, и только недавно вернулся. В отличие от Тер-Петросяна, он считал, что Армения должна добиваться независимости немедленно, а не тащиться, пробираясь через советский юридический лабиринт. Далее армянская независимость должна быть гарантирована пятью постоянными членами Совета Безопасности ООН. Я предостерег его относительно гарантий других стран, сказав, что поляки до сих пор не простили англичанам бессмысленную гарантию, которую они дали Польше в марте 1939 года. Я считал, что армянам надо оставаться в нормальных отношениях с русскими — это будет служить противовесом, учитывая то море мусульман, которым они фактически полностью окружены. Так они и поступили, став независимыми.