За Москвой рекой. Перевернувшийся мир

Итак, к осени 1990 года Горбачев упустил из рук инициативу. Он не воспользовался своими новыми полномочиями Исполнительного президента ни для того, чтобы продвинуть экономическую реформу, ни для того, чтобы подчинить себе экстремистов левого и правого толка. Его тактика действий из центра не давала результата. Наиболее видные реформаторы потеряли веру в него и стали поддерживать «Россию» и Ельцина. Реакционеры были глубоко возмущены тем ущербом, который он нанес международному положению Советского Союза и целостности самого Союза. Простому народу крайне наскучили и раздражали его бесконечные тирады по телевидению; люди больше не надеялись на него. Однако он не сдавался. В ноябре Горбачев попросил у советского парламента дополнительных полномочий, права формировать кабинет министров, непосредственно подотчетных ему, и учреждения поста вице-президента. Парламент удивительно послушно проголосовал за представление ему полномочий, которые он просил. Это походило на новую победу. Я полагал, что это блеф. На мой взгляд, не было никаких оснований полагать, что Горбачев использует свои новые полномочия более эффективно, чем он это сделал с первыми, которые были ему предоставлены весной. Он уклонялся от решения проблем, реагировал на свершившиеся события вместо того, чтобы их предвидеть. Его авторитет заметно падал. Алкснис, один из «черных полковников», возглавивший шумную группу реакционеров в вооруженных силах, попал в болевую точку, когда поднялся и заявил Горбачеву, что если в течение тридцати дней он не восстановит порядок в стране, парламент потребует его смещения.

Я получил некоторое представление о настроении Горбачева в это время, когда сопровождал Верховного Главнокомандующего НАТО генерала Галвина при встрече с ним 13 ноября 1990 года. Горбачев нервничал и пытался оправдываться. Он сообщил нам о том, что только недавно провел пять часов с военными депутатами со всей страны. «Один полковник» (это был Петрушенко) набросился на него за то, что он принял Нобелевскую премию. В прежние времена, заметил Горбачев, этот полковник уже не был бы ни полковником, ни депутатом. После этого он начал страстно защищать перестройку. Это не поверхностная перекраска, а фундаментальный процесс перемен, затрагивающий интересы каждого гражданина в стране. Когда он начинал этот процесс, в обществе царил большой энтузиазм. Теперь, когда начались настоящие перемены, условия становятся более трудными, в том числе, конечно, и для армии. Некоторые даже спрашивают, надо ли было вообще вступать на этот путь. Но преобразования такого масштаба не могут быть гладкими. Достаточно обоснованно Горбачев указал на то, что г-жа Тэтчер сочла довольно трудной перестройку сталелитейной промышленности Англии, что было сравнительно небольшой задачей. Никто ранее не пытался проводить реформы в России без кровопролития или гражданской войны. Иностранцы критикуют его за то, что он не продвигается вперед быстрее. Но ведь, надо думать, он лучше знает свою страну, чем иностранные критики? Неужели они и в самом деле не видят, как много достигнуто, начиная с 1985 года? Разве это дело — критиковать его тактику, якобы противоречащую его стратегии? Он будет продолжать следовать своим приоритетам: рыночная экономика; правовое государство и новые отношения между государствами, входящими в Союз. Он будет терпеливым и терпимым. Но если Конституция окажется в опасности, он будет действовать решительно. В его заявлениях все чаще звучала угрожающая нота.

Крен вправо казался теперь неизбежным. Горбачев зашел очень далеко в разрушении власти старых лидеров, особенно партии. Он образовал для либеральных сил пространство, позволяющее им создать действенные организации с настоящими программами реформ, дисциплиной и решимостью претворить их в жизнь. Но вместо того чтобы поддерживать его, либеральная интеллигенция тратила много времени на бесполезную междоусобную борьбу — слабость, которой русская интеллигенция страдала более ста лет. Поскольку либералы не продемонстрировали сколько-нибудь убедительно своего организационного единства, неудивительно, что прежние правители вновь начали поднимать голову. Это были люди, все еще занимавшие позиции, дающие реальную власть, и обладавшие опытом использования этой власти.

Егор Яковлев заметил в конце ноября, что Горбачев ведет себя как человек, загнанный в угол. Ему приходится вступать в союз с правыми силами — армией и КГБ. Либералы не способны обеспечить ему надлежащую поддержку. Яковлев зловеще добавил, что Лукьянов, которого мы все считали одним из ближайших союзников Горбачева, теперь перешел на сторону правых.