За Москвой рекой. Перевернувшийся мир

Александр Яковлев, «отец перестройки», действительно объявил 16 августа, что путч произойдет в самое ближайшее время. Это произошло в тот день, когда его исключили из партии, и он был в ярости. Через три дня его предсказание сбылось. Однако впоследствии он говорил мне, что и у него не было по этому поводу никакой информации из стана противника, и он понятия не имел, что путч действительно произойдет так скоро. Он просто рассудил, что существующее положение дел не может долго оставаться неизменным. И предсказывал саму возможность переворота, начиная еще с зимы 1988 года.

Пожалуй, ближе всех к истине было ЦРУ. В серии аналитических оценок, проводимых им с весны 1991 года, говорилось, что господствующая роль Горбачева на советской политической арене кончилась. Переворот может произойти в любой момент, хотя вряд ли это приведет даже к кратковременной победе. Это заключение не отличалось от утверждений других лиц и организаций. Но в середине августа ЦРУ сообщило президенту Бушу, что подписание 20 августа Союзного Договора может побудить реакционеров к активным действиям. Это было компетентное заключение. И соответствующая информация имелась в распоряжении практически любого аналитика или журналиста, который пожелал бы ею воспользоваться. Все мы, однако, этого не сделали. Поэтому, несмотря на проницательность ЦРУ, первой реакцией, в том числе и американского правительства, стала уклончивая позиция. Ведь в первые часы не было никаких гарантий, что путч не увенчается успехом и что Бушу не придется иметь дело с людьми, которые свалят Горбачева. Да и вообще иностранные правительства мало что могли сделать в этой ситуации.

Шум по поводу «провала разведки» оказался необоснованным, как это часто бывает. Будущее обладает одним непреодолимым и неустранимым качеством: оно не предсказуемо. Люди пытали судьбу испокон веков — от римских авгуров до западных разведывательных служб. Но им никогда не удавалось разрешить проблему. Как это сформулировал однажды Комитет вооруженных сил при палате представителей США: «Политики и частные граждане, ожидающие, что разведывательные агентства могут предвидеть все внезапные перемены, приписывают им качества, которыми Бог еще не поделился с простыми смертными»[81].

9 Обломки диктатуры

Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках самовластья

Напишут наши имена!

А. С. Пушкин. К Чаадаеву

В августе 1991 года путчисты достигли результата прямо противоположного тому, которого они добивались, — крушения старого режима и начала распада Советского Союза. Теперь задачей уцелевших было создать из обломков нечто прочное. В этом смысле никто особенно положительно себя не проявил. Внутри России побежденные (главным образом, старые институты власти — армия, КГБ и партия) были дискредитированы, потрясены и бессильны. Победители же, видимо, были ошеломлены масштабом задачи, перед которой они оказались, и громадной ответственностью, которая была на них возложена.

Первейшей целью Ельцина было укрепить свою собственную власть. По принципу сообщающихся сосудов это означало лишить Горбачева последних незначительных полномочий. Русские либералы были расколоты. Многие из них — такие как Собчак и даже Попов — все еще надеялись, что в какой-то форме Союз можно сохранить. Это объяснялось экономическими, а в некоторых случаях устаревшими имперскими соображениями. Но более молодая, более просвещенная и более профессиональная группа, сформировавшаяся вокруг Егора Гайдара, уже разрабатывала меры, с помощью которых можно было добиться того, чтобы русская экономика и сама Россия стояли на собственных ногах, не будучи связаны империей. Иностранные правительства теперь признали, что решающую позицию занимает Ельцин. Но они все еще тоскливо мечтали о том, чтобы какая-то роль была оставлена и за Горбачевым, отчасти из чувства благодарности, и сильно опасались последствий развала Союза. Они слышали предостережение Шеварднадзе о хаосе и кровопролитии похуже того, какое произошло в Югославии. Что будет с соглашениями о контроле над ядерным и обычным вооружением, которые им с таким трудом удалось подписать? Что будет с ядерным оружием, если начнется гражданская война? Сохранение более цивилизованного Союза представлялось, безусловно, меньшим злом. Буквально накануне путча Буш восхвалял Горбачева в речи, которую он произнес в Киеве и в которой предостерегал украинцев от «самоубийственного национализма», заявив, что они поступят мудро, оставшись в Советской федерации. «Свобода и независимость — не одно и то же». Естественно, украинцы были крайне недовольны этой речью.