За Москвой рекой. Перевернувшийся мир

Провал путча оставил Советский Союз без официально признаваемого правительства: советский премьер-министр был в тюрьме, почти все советские министры были скомпрометированы. Россия же хотя и имела премьер-министра — Ивана Силаева, но у нее не было настоящего министерского аппарата, и она утратила власть над другими республиками. Поэтому Горбачев создал специальную команду, в которую вошли Силаев, Явлинский, глава московской исполнительной власти Лужков и Вольский, в прошлом партийный чиновник, а ныне представитель растущего класса предпринимателей. В их задачу входило руководить экономикой Союза до тех пор, пока не возникнет возможность сформировать новое правительство. При отсутствии в России другой стороны на уровне премьер-министра, Мэйджор встретился с этим комитетом. Снова темой разговора была экономика. Силаев заявил, что в 1992 году оборонный бюджет будет значительно урезан. Так оно и случилось, хотя ударил топором по бюджету не он, а его преемник Егор Гайдар. Явлинский пустился в страстный монолог. Первая задача — достигнуть экономического соглашения между республиками — независимо от того, решили они оставаться в Союзе или нет. После этого понадобится подлинная и осуществимая программа реформ. Через 4–5 лет три четверти ВВП страны будет производиться в частном секторе (оценка, оказавшаяся не такой уж абсурдно оптимистической, как я подумал тогда). Пока такой программы не существует, Западу нет смысла оказывать Союзу большую финансовую помощь. Деньги будут или растранжирены, или принесут совсем не те результаты, которые требуются. К возмущению Силаева, это было обращение, прямо противоположное по смыслу тому, которое хотели довести до сведения Запада он и Горбачев.

В конце дня мы дали обед в честь гостей. Он оказался не особенно удачным. Мэйджора не было: он опять отправился на встречу с Горбачевым. Представителей новой политической Москвы пришло множество: Силаев, Назарбаев, Руцкой, Примаков, Явлинский. И они настояли на том, чтобы сесть вместе, разрушив тщательно продуманный Джилл план размещения гостей. Вечер прошел в разговорах шепотом о политических интригах. Чтобы предотвратить «конституционный переворот», о котором предостерегал Ельцин, Горбачев, Назарбаев и Ельцин подготовили чрезвычайную резолюцию с участием одиннадцати республиканских лидеров. Она содержала обязательство поддерживать Союз Суверенных Государств, предусматривала координированное управление экономикой и централизованными вооруженными силами и подтверждала все международные политические и экономические обязательства Союза. Собственно говоря, это было повторение той политической линии, которую Горбачев стремился проводить с весны. На следующий день Назарбаев огласил резолюцию в начале заседания советского парламента, который должен был тут же уйти на каникулы. Депутатам не дали возможности напасть на Горбачева, и они послушно проголосовали за резолюцию. Если и существовали какие-либо планы «конституционного переворота», они были успешно подавлены в самом начале.

Визит британского премьер-министра закончился в полночь фарсом. Половина его личного штата замешкалась в посольстве и прибыла в аэропорт уже после того, как премьер-министр со всеми попрощался и сел в самолет, который готов был взлететь. Силаев, новый министр иностранных дел Панкин, и все мы, остальные, выстроились в шеренгу и выжидали, наблюдая за тем, как ревели моторы, а полдюжины секретарей и военных полицейских прошмыгнули мимо нас в самолет, словно испуганные кролики.

Когда Россия как федерация стала обретать реальность, а Советский Союз вступил в заключительную фазу распада, началась общая перестройка институтов.

Первым шагом Ельцина было решение запретить Коммунистическую партию Советского Союза. Операция была безотлагательной и беспощадной. Райком в Ленинграде на улице Чайковского помещался в небольшом декоративном дворце, построенном неким немецким торговцем в конце XIX века. Через 15 минут после того как Ельцин огласил свое решение, туда явилась милиция, вооруженная автоматами, опечатывать здание. Секретарь райкома, привлекательный и способный молодой человек 30 с небольшим лет, в один миг стал, как он грустно выразился, «одним из представителей нового класса советских безработных». Такая ситуация сложилась по всей стране. Однако систематических репрессий не последовало. После недолгого перерыва коммунистические газеты, которые Ельцин после путча закрыл, получили разрешение выходить вновь. Коммунистическая партия успешно опротестовала законность ее запрещения. И хотя я никогда больше не встречался с молодым ленинградским партийным секретарем, я не сомневаюсь, что он в скором времени нашел себе новую работу. Вероятно, в одной из организаций, иронически именуемых «деловыми структурами», — в каком-нибудь новом бизнесе, часто довольно сомнительного свойства и подчас созданном на средства партии, ранее предназначавшиеся для другой цели.