За Москвой рекой. Перевернувшийся мир

Спустя 80 лет я купил потрепанный экземпляр «Бюллетеня» на берегу Волги, в Угличе, где, якобы по приказу Бориса Годунова, был умерщвлен царевич Дмитрий. Я показал заголовок пожилому человеку, который продал мне газету; он походил на бывшего интеллигента, ныне впавшего в нужду. Он грустно рассмеялся, засмеялась и крестьянка, продававшая рядом русские матрешки: очередное разочарование от очередного обещания светлого будущего.

В течение десяти лет после прихода Ельцина к власти в стране состоялись дважды президентские выборы, трижды — парламентские, общенациональный референдум, многочисленные местные выборы, короткая гражданская война, два кровавых конфликта в Чечне и неожиданная смена руководства страны. Английский еженедельник «Экономист» назвал это «фальшивой демократией», хотя все названные события отличались не большей грубостью и скоропалительностью, чем в современной Индии.

Однако важнейшую роль во всей этой проблеме играл экономический фактор. Радикальная реформа Гайдара сознательно была направлена на то, чтобы сломать до основания старую систему и заменить ее механизмами современного либерального рынка. Его либерализация цен произвела эффект, который описан во всех учебниках. Магазины наполнились товарами, нашлось поразительно много людей, готовых их покупать, очереди исчезли. Расплатились за это простые люди.

Экономические перемены открыли перед предприимчивыми и беспринципными людьми огромные возможности для обогащения за счет своей страны. Еще до того, как Гайдар изменил правила игры, деятели прошлого — комсомольские вожаки в Москве и Ленинграде, бывшие министры правительства Горбачева, генералы и бывшие партийные секретари в провинциях произвели самих себя в «бизнесмены» и вошли в организации, эвфемистически именовавшиеся «коммерческими структурами». Многие из них пустили в ход свои личные связи, оставшиеся от былых времен, и использовали неопределенность судьбы бывших партийных фондов. Кое-кто из новых бизнесменов создал «банки», которые на льготных условиях ссужали друзей и однокашников. Другие торговали сырьевыми материалами и металлоломом — всем тем, что осталось от распавшейся старой системы хозяйства, или создавали «пирамиды», грабительски лишавшие миллионы людей их сбережений. Наиболее энергичные обхаживали приближенных Ельцина. Правильно рассчитанная сумма, «сунутая» кому следует, могла обеспечить необыкновенно выгодное уклонение от налогов на импорт спортивного инвентаря, сигарет и других потребительских товаров, приносящих большую прибыль. Всему этому способствовала несовершенная макроэкономическая политика правительства, позволявшая спекулянтам наживаться на финансовых рынках. Обогащались не только местные обитатели. Россия стала популярным «развивающимся рынком» для многих иностранцев, чьи цели, методы и нравственный облик оказывались столь же подозрительными.

Благодаря таким методам богатые, может быть 5 процентов населения, стали неприлично богаче, а бедные и престарелые — еще беднее. Непосредственными побочными результатами перемен стали неукротимая инфляция, гибель накоплений, застой в промышленности и сельском хозяйстве, поскольку субсидии были прекращены, социальное отчаяние и все усиливающаяся и широко распространяющаяся нищета. Выплаты зарплат и пенсий в сохранившихся секторах государственной экономики и бюрократического аппарата задерживались, нередко месяцами. Алкоголизм и уличная преступность выросли, средняя продолжительность жизни мужского населения резко снизилась. В прошлом нищих прогоняла с улиц милиция, а если требовалось, их отправляли в лагеря, чтобы навсегда от них избавиться. Теперь они стали неотъемлемой частью городского пейзажа.

Каждую зиму коммунисты с надеждой ждали призыва снова прогнать продажное и некомпетентное буржуазное правительство, как они это сделали в октябре 1917-го. Наблюдатели удивлялись, что не происходит взрыва. Почему не взбунтуются оставшиеся в каких-то жалких лохмотьях военные? Почему простой народ не поступит так, как много раз поступал в прошлом — не выйдет на улицы, чтобы поджигать, грабить и убивать? Но бунта не происходило, и коммунисты были разочарованы.

Статистика, результаты опросов, свидетельства очевидцев, — все это имелось в изобилии. Многие использовали эти сведения, чтобы изображать такую картину упадка России, что иной раз она была невероятно преувеличенной. Судить же о степени реальных страданий, испытываемых людьми, недавно потерявшими работу, стариками, одинокими родителями, инвалидами, было нелегко. Если верить официальным цифрам, экономическое производство сократилось за период с 1990 по 1995 год на 40 процентов, хотя на чем основывались эти данные, было неясно, и к тому же статистика недостаточно учитывала быстрый рост теневой экономики.