За Москвою-рекой

На лице Лены появилась пренебрежительная гримаса, подведенные глаза сузились, тонкие губы, подкрашенные лиловой помадой, дрогнули. Она достала из сумки пачку сигарет, закурила и зло, отчеканивая каждое слово, сказала:

—      Ты всегда была воображалкой, такой и осталась.

—      Ну и пусть.

—      Все играешь,— она пропустила мимо ушей реплику Милочки,— недаром в театральном училась. Посмотрела бы я на тебя, что бы ты сделала, если бы однажды твой отчим заявил: «Пора и честь знать, живи на свой счет...» Дай договорить! Работать! Как же, проживешь ты по окончании института на свои девятьсот— тысячу рублей.

—      Ничего, хватит, не знатного происхождения.

—      Конечно, на хлеб хватит! Только знай — модное пальто и шляпку с вуалью покупать не придется, и мужчины перестанут заглядываться на тебя, как теперь.

—       У тебя только это на уме! Как это скучно и пошло!

—       Не всем же быть такой утонченной, как ты! Я посмотрю, что ты скажешь через пять лет,— добавила Лена и, поднявшись, притушила сигарету на подставке письменного прибора.— Будешь волосы рвать на себе, да поздно. Говорю — не будь дурой!

2

В кабинете Акулова было жарко. Электрический вентилятор, тихо жужжащий на полированном столике, давал мало прохлады, и участники совещания, вытирая платком лица, то и дело тянулись к бутылкам с боржомом.

Совещание длилось долго, хотя после обстоятельного, хорошо аргументированного выступления Власова всем присутствующим было ясно, что станки действительно непригодны и оснащать ими предприятие нецелесообразно. Поставщики — представители Текстильмаша и завода — упорствовали, стараясь все свалить на Главшерсть. А тут еще выступил Никонов с неуклюжей попыткой защитить честь мундира: главк, мол, вынужден был пойти на эту временную меру из-за нехватки рабочей силы, хотя и знал, что станки далеко не совершенны.

—       Как легко, оказывается, жить на белом свете!— сказал Акулов.— Этак просто, не утруждая мозги, можно разрешать самые сложные проблемы. Стало быть, через год-другой, когда будут подготовлены новые кадры ткачих, вы эти далеко не совершенные станки собираетесь в вагранку отправить, а десятки миллионов, затраченные на них, списать? — спросил он, нахмурив брови, и, не получив ответа, обратился к Софронову:— А вы как полагаете, руководитель техники?

—      В свое время я предупреждал, даже особое мнение писал...

Под тяжелым взглядом заместителя министра он стушевался и замолчал.

—      Предупреждал. Мнение писал... Потом успокоился: чего, мол, зря с начальством ссориться! На фабриках-то не вам работать. Эх вы, работнички! — Акулов повернулся к машиностроителям, занимавшим левую сторону стола: — Итак, уважаемые поставщики, спорить дальше — только попусту время терять. Станки ваши плохие, и мы их принимать не будем.

—      Можно еще несколько слов? — спросил главный инженер Текстильмаша.

—      Пожалуйста.

—       Дело в том, что и эта часть вопроса так просто не разрешается. Завод наш потратил большие деньги, заготовил детали, приступил к серийному производству. Куда теперь прикажете отнести наши расходы? Может быть, договоримся так: вы принимаете у нас заказанное количество станков, а мы остановим их дальнейшее производство, — иначе...

,— Знаю,— перебил его Акулов.— Иначе вы обратитесь в Госарбитраж и, без сомнения, тяжбу выиграете! Формально вы правы. Нам скажут: «Заказывали? Уплатите денежки и забирайте товар». Это — только формально. Имейте в виду, что, кроме арбитража, есть еще, Совет Министров и ЦК партии. Думаю, что там такое решение вопроса не одобрят. Такими методами мы технического прогресса промышленности не добьемся! — После короткого раздумья Акулов продолжал: — Так и быть,- грех пополам! Мы примем у вас сто станков, которые завод успел собрать. Рассуем их как-нибудь по фабрикам. Образцы на них будем вырабатывать, ткачих учить. Так, Власов?

Тот кивнул головой:

—      Так.

—      Сто станков, и ни одного больше! — продолжал Акулов. — Дайте конструкторам срочное задание модернизировать станки — прежде всего уменьшить вес наполовину, сократить габариты, довести ударность до двухсот, в крайнем случае до ста восьмидесяти в минуту. Дайте нам легкие, производительные станки, и мы с благодарностью их примем и спасибо скажем. Если потребуется помощь наших специалистов — пожалуйста. Вот сидит против вас инженер Власов — он в ткачестве собаку съел, привлеките его.

Закрывая совещание, Акулов попросил Толстякова и Власова остаться. Кабинет опустел. Акулов некоторое время стоял у настежь открытого окна и о чем-то напряженно думал. Брови его были сдвинуты, мясистые губы плотно сжаты. Внизу, <в садике, листья на деревьях запылились, увяли от жары и свернулись, трава раньше времени пожелтела. У небольшого фонтана ребятишки в одних трусиках то и дело подбегали под струи и, мокрые, с прилипшими ко лбу волосами, визжа от удовольствия, отскакивали назад...

Акулов повернулся к ожидавшим его Толстякову и Власову.