За Москвою-рекой

—      А вычеты?— поинтересовался Никонов.

Батурин пристально посмотрел на него.

—      Вы мне нравитесь,— произнес он.— Я сам люблю практический подход к делу. Уверен, что мы сработаемся. Вычеты пропорционально от получаемой суммы,— заключил он.

Выпили еще, графин опустел. Когда подавальщица принесла корейку, Батурин посмотрел на часы.

—      Повторили бы, да тороплюсь на работу! Сидим там до петухов, а что толку? По ночам, думаете, работаем? Ничего подобного,— есть ли дело, нет ли, все равно сиди и жди, пока начальство уйдет. Уж так заведено! Играем в шахматы, рассказываем анекдоты, следим за огоньком в окнах высокого начальства. Погаснет огонек — и мы сразу все врассыпную по домам...— Батурин вздохнул.— Кстати, где вы живете?

—      На улице Качалова, недалеко от Никитских ворот.

—      Скажите пожалуйста! Соседи с вами. От вас до моего дома рукой подать — Скарятинский переулок знаете? Я там обитаю. Вы совсем одинокий?

—      Нет. Мать на моем иждивении, живет в Воронеже.

—      Отец давно умер?

Никонов, изобразив на лице страдальческую гримасу, вздохнул.

—      В самом начале революции скончался. Я его и не помню.

—      Видимо, в переделку попал?

—      Он был городским головой. По слухам, человек либеральных взглядов. В горячке не разобрались и расстреляли. Только не думайте, я не скрываю,— спохватился Никонов.— Во всех анкетах и автобиографиях так и пишу: «Расстрелян во время революции по недоразумению».

—      Зачем скрывать? Такое все понимают, что в те годы бывали такие недоразумения.

—      Правда, в детстве, а особенно в студенческие годы, я хлебнул горюшка, но потом все наладилось. Если на плечах у тебя голова, а не котел, то ничего не страшно — ни то, что ты не пролетарского происхождения, ни то, что твоего отца расстреляли.

—      О чем разговор! Рад, очень рад, что познакомился с вами.— Батурин подозвал подавальщицу.— Ну, Валечка, сколько с нас?

—      Ровно восемьдесят семь рублей...

Никонов полез было в карман, но Батурин остановил его:

—      Я вас пригласил, я и плачу. Таков закон гостеприимства! Вот, Валечка, сто рублей. Сдачу оставьте себе. Итак, Юлий Борисович, я запишу ваш домашний телефон и дня через два-три позвоню. Как только трудовое соглашение будет готово, зайдете к нам и подпишете. Не забудьте принести паспорт.

Батурин был совершенно трезв, шагал твердо, даже лицо не покраснело. «Крепкий мужик, умеет пить»,— подумал Никонов.

На улице они расстались. Батурин пошел по направлению к площади Дзержинского, а Никонов сел в троллейбус и поехал домой. У него чуточку шумело в голове.

2

Реальных причин для тревоги у Никонова не было, а между тем он ходил словно потерянный, что случалось с ним редко; вот и в этот вечер почему-то мысли его вновь и вновь возвращались к встрече с Батуриным, и он не испытывал привычного чувства покоя, которое охватывало его дома, в уютной комнате.

«Обыкновенный делец, комбинатор — и все,— говорил себе Никонов.— Таких сейчас множество. Это и понятно. Противно ведь жить на считанные, разложенные по полочкам гроши, зная, что ничего лишнего не можешь себе позволить. Вот люди и изворачиваются! Предложение Батурина на первый взгляд кажется делом безопасным — выполнил человек определенную работу, получил за нее деньги. Докажи, что получил лишнее или с кем-го поделился. Не сам брал — дали...»

Конечно, Юлий Борисович не собирался записываться в святые,— почему и не подработать, если подвернулся подходящий случай! Но на явную уголовщину он никогда не пойдет! Умный человек отличается от дурака тем, что умеет всякое сомнительное дело так обставить, что комар носа не подточит! Взять хотя бы историю с мебелью. Ювелирная работа! В данном случае ничего этого нет,— грубый обман, вроде тех, к которым нередко прибегают иные мастера и прорабы, проставляя в наряде несуществующую работу или же завышая расценки, а потом делясь с рабочими. Жаль, что всегда нужны деньги, а то разве стал бы он связываться с Батуриным!.. Глубоко ошибаются те, которые думают, что холостяк тратит меньше, чем семейный! Не понимают люди самых элементарных вещей: если пригласишь к себе знакомую, то каждый раз покупай хорошее вино, конфеты, закуски, а иной раз и в театр приходится приглашать, а то и в ресторан... Самому тоже надо прилично одеться. На все нужны деньги! На две тысячи восемьсот рублей зарплаты далеко не уедешь. Правда, бывают премиальные. Нужно отдать должное Василию Петровичу — он никогда не забывает заслуг Юлия Борисовича. Но это все мелочи, от силы два оклада в год да бесплатная путевка в Сочи или Кисловодск — вот и все!..

Борис — скотина, ведет себя весьма нахально. Мало того, что не вернул долга, еще повадился приходить в гости со своими дружками. Пьют, как сапожники, водки на них не напасешься!..