За нашу и вашу свободу: Повесть о Ярославе Домбровском

— Здравствуйте, Петр Лаврович! Я вас узнал не столько по лицу, сколько по голосу. Рад вас видеть. Давно ли здесь, в Париже?

— Только прибыл. Я ведь совершил побег из России подобно тому, как вы несколько лет назад. Ну, об этом потом. Давайте выйдем на улицу.

Они вышли, оживленно разговаривая. Дойдя до реки, Лавров предложил:

— Что ж, пройдемся вдоль Сены, как мы когда-то хаживали с вами вдоль Невы.

Они пошли по набережным, изредка останавливаясь у витрин букинистов, расположившихся над рекой. По ту сторону Сены тянулись серые громады Лувра. Домбровский по просьбе Лаврова рассказывал о себе, о своей работе, мечтах и планах. Обычно не очень разговорчивый, сейчас он легко и свободно раскрывал душу человеку, которого полюбил смолоду.

— Да… Слышал и читал о ваших подвигах, — сказал Лавров, ласково глядя на своего бывшего ученика. — Значит, военные дела по-прежнему занимают вас? А помните, я вам говорил: идите в университет?

— Помню, Петр Лаврович, и, простите, не жалею, что не последовал вашему совету.

— Может быть, вы и правы, — сказал Лавров задумчиво. — Может быть, военные таланты ваши скоро пригодятся вам.

Домбровский встрепенулся:

— Думаете, Польша подымется?

Лавров покачал головой:

— Н-н-нет… Это нескоро… Франция подымется!

Домбровский посмотрел на Лаврова. Но тот молчал.

Некоторое время они шли рядом, не разговаривая. Но и так оба чувствовали какого-то рода общение между собой, как это бывает между расположенными друг к другу и близкими по духу людьми.

Домбровский первый прервал молчание:

— Вы мне еще не рассказали, Петр Лаврович, как вы покинули Россию?

— Дело обстояло проще, чем у вас, Ярослав. Вы знаете, что я еще с шестидесятых годов стал членом общества «Земля и воля». До поры до времени это ускользало от внимания царских ищеек. Но в шестьдесят шестом году, после выстрела Каракозова в Александра II, строгости усилились, добрались до меня. Доказательств, явных, моей революционной деятельности не было, но обнаружено было мое свободомыслие, особенно нежелательное в офицере, да еще в таких чинах. Вы меня, Домбровский, знали, кажется, майором? В шестьдесят шестом я был полковник. Занялась мной военно-судебная коллегия. Рассмотрели кой-какие мои нелегальные стихи, признали, что я «протаскивал вредные идеи в печати», а главное, был близок к Чернышевскому. Лишили воинского звания и сослали сначала в Тотьму, а потом в Кадников, благо русская земля велика, у палачей выбор богатый. Три года я там протомился, а на четвертый меня оттуда, можно сказать, «выкрал» Герман Лопатин. Не знаете его? Вот уж поистине талантливая русская натура! И теоретик прекрасный, и энергичнейший революционный практик. Познакомлю вас с ним. Он ведь здесь, в Париже. Прямо из Кадникова привез меня сюда, в Париж, сам при этом, имейте в виду, будучи нелегальным. Вместе с ним мы здесь вступили в парижскую секцию Международного Товарищества Рабочих, сиречь Интернационал. Нас ввел туда Эжен Варлен. Знаете Варлена? Какой человек! Он сейчас, как и вы, как и я, в эмиграции, в изгнании с родины. Поляк Домбровский и русский Лавров во Франции, а француз Варлен в Бельгии. Таковы дикарские парадоксы реакции.

Разговор зашел о Бланки, которым Домбровский интересовался, пожалуй, больше, чем другими революционными деятелями.

— Конечно, — сказал Лавров, — по пути к коммунистическому мировоззрению Бланки пошел далеко в современной Франции. Он прямо заявил, что прибыль на капитал незаконна. Революционную силу он видит в отважных людях, которые поднимутся против существующего строя. А метод действия — в вооруженных восстаниях и революционной диктатуре группы заговорщиков-революционеров. Партия Бланки — это крайняя революционная партия во Франции. Однако имейте в виду, Домбровский, что Бланки слишком мало значения придает организации рабочих масс. Поэтому все поднятые им восстания не удавались. Чувство, конечно, большой стимул. Бланки, в сущности, до многого дошел по чувству, интуитивно. Но этого мало. Для успеха восстания нужна организация, сплочение. Да вы знаете это по печальному опыту вашего польского восстания. Слушайте, дорогой мой Домбровский…

Лавров остановился. Положил руку на плечо Ярослава и, с высоты своего роста глядя проникновенно в его глаза, сказал:

— Вы на правильном пути. Но не застревайте на уровне чувства. Чувство берите с собой и идите дальше…

Ярославу показалось, что это звучит довольно неопределенно.

Глава 32 От Седана до Коммуны