За несколько лет до миллениума

Задумчивый и печальный поэт. Первый сборник Щурова появился, когда ему уже было за шестьдесят. До того он ни разу не публиковался. Наверное, приняв шутливую фразу А. С. Пушкина «Служенье муз не терпит суеты», он сидел и писал в стол, оттачивая свое поэтическое мастерство. Наверное, считал, что его стихам, «как благородным винам настанет свой черед» (М. Цветаева). А когда спохватился, то оказался в положении пассажира, чей поезд красными огоньками помигал и скрылся во мгле. И интерес к поэзии понизился, и времена наступили такие, что иной раз и жить не хочется.

Нет, я все понимаю, «рукописи не горят»! Только ошибаются романтики. Горят рукописи, еще как горят, сам однажды собрал все написанное до сорока лет — то-то полыхало! И на душе было тоскливо и пусто, словно не бумагу я жег, а частицу своей души.

Меня охватывает сожаление, мне больно за Бориса Щурова. Поэт должен иметь обратную связь с читателем, в противном случае он теряет ориентиры. Редкие писатели прошли подобное без значительных утрат.

На золоте заката феи те —
Меж небом и землей одновременно!
Кружились, реяли и так самозабвенно,
Что погасали только в темноте.

Это о стрекозах детства. Поэтически выразительно и точно. Точнее не скажешь.

Шелка японцев отсырели,
Туманом облеклись,
Как будто здесь и в самом деле —
Перо, и тушь, и кисть.
Искусства кружевным обманом
Вот-вот — из небытья,
У пристани, во сне тумана
Как иероглиф — я.

Это воспоминания о детстве на Дальнем Востоке.

Грустно и печально. Грустно, что он так долго молчал. Выдерживают благородные вина и коньяки, а слово должно произноситься ко времени. Выговоренное, а тем паче печатное слово отстаивается лучше, ведь оно произнесено. Это понимал и сам Господь, когда создавал Землю. Печально, что эти стихи не появились вовремя. Появись они в свой срок, воодушевленный Борис написал бы иное — лучше и непривычней, лиричней и интересней. И поэзия, возможно, обрела бы еще одно если не золотое, то серебряное имя.

Теперь, когда по утрам кружилась голова, когда где-то в глубине грудной клетки копошилась и царапалась серая мышь, пока не решаясь, но уже готовая укусить так, чтобы уже навсегда, Борис Щуров тоже понял это. Он заторопился — две книги за два года, это вам не комар наплакал.

Он торопился. Он понимал.

Уходим, дверь захлопнув навсегда,
И — тишина, как темная вода.
Вода отчаянья, что заливает горло,
И всхлипы плача входят, точно сверла,
И — замолкают напрочь провода —
Мгновенно, невозвратно, навсегда.

И — как это обычно бывает — не успел…

Военная проза волгоградских писателей. Приключенческие и фантастические произведения

Оговоримся сразу — войн на памяти прошлого века случилось несколько, но в нашем случае речь пойдет о литературе, посвященной Великой Отечественной войне, тем более что на этой стезе наши авторы потрудились много и плодотворно. Это не удивительно — война перепахала не только город, обратив его в развалины, она перепахала человеческие души.

Несомненно, что одним из значительных и знаковых авторов военной тематики для Волгограда является Петр Селезнев. Здесь в его творчестве можно выделить два произведения: роман «За колючей проволокой», повествующий о жизни русских военнопленных в аду немецкого концентрационного лагеря, и многоплановый роман о Сталинградской битве «Южный крест», над которым автор работал не один год. Если первое произведение при всей его художественности все-таки не выделяется из ряда аналогичных произведений, а их написано немало, то на втором следует остановиться подробнее.

Читая роман П. Селезнева, можно провести некоторые параллели с романом другого нашего современника, я имею в виду, конечно, роман Ю. Бондарева «Горячий снег». Обзорность событий, постоянная смена ракурсов их художественного отображения не могут не завораживать, приковывая к книге самое пристальное внимание читателя.

В романе показаны не только профессиональные военные и те, кто был призван на службу, чтобы защитить страну от нацистского вторжения, но и мирные жители Сталинграда, вставшие на защиту своего города. Как справедливо указал В. Смирнов, анализируя роман, «это дало П. Селезневу возможность расширить сферу изображения героизма советских людей, показав его (героизм) типичной чертой характера советского человека навсегда ушедшей эпохи».

Роман П. Селезнева явился важной литературной вехой в культурном развитии области и будет с интересом восприниматься еще многими и многими поколениями читателей.