За порогом

«Интересно, когда же мы там стали такие снисходительные к преступникам. Ведь сейчас никто не удивляется, что суд дает за множественные убийства лет пять-семь, а на свободу преступник выходит еще раньше. Нет, все же китайцы в чем-то правы: преступников жалеть нельзя. Ни к чему хорошему это не приводит».

Первым вздернули ратника. Толпа одобрительно загудела, во все глаза наблюдая за предсмертными судорогами.

Вторым повели оруженосца. Сам он из-за дырки в ноге и большой потери крови идти не мог. Да и вообще сомнительно, что он осознавал происходящее вокруг него. Во всяком случае затуманенные глаза не отображали наличие хоть каких-то эмоций. А вот сэр рыцарь, которого совместными усилиями выковыряли из стального панциря, наблюдал за действом с широко раскрытыми от ужаса глазами. Капитан еще удивился – как человек каждый день видящий смерть, а зачастую ее приносящий, так может боятся умереть. Объяснил Серову ситуацию Ариен, узнавший обо всех событиях от посыльного, коим определили местного парнишку лет тринадцати. Его отправил Серов в лагерь кратко рассказать о произошедших событиях. Так вот маг сказал, что скорее всего рыцарь боялся не самой смерти, а способа казни. Его, как дворянина положено казнить через отрубание головы, смерть же в петле считается «низкой» и оттого позорной.

Когда все три тела уже болтались на своих местах, капитан решил потихоньку прощаться с деревенскими у уходить обратно в лагерь. Однако это оказалось не так-то просто. Переполненные благодарностью крестьяне отказались отпустить своих спасителей просто так и выставив на улицу столы закатили такой пир, которого капитан не видал уже давно. Нет, особых деликатесов там, конечно же, не было, однако все было приготовлено с душой и оттого казалось необычайно вкусным.

Здесь же в процессе поедания всяких домашних вкусностей и распития некоторого количества домашнего же алкоголя в виде не очень крепкой и откровенно говоря до невозможности противной на вкус бражки, выяснилась судьба тех самых двух сбежавших парней, из-за которых Серов вообще двинулся в сторону Красновки. Один из них сегодняшний день не пережил – ему достался удар мечом по голове. Второй отделался легче, хоть и полностью избежать травм тоже не получилось. От мощного удара в тяжелой перчатке он потерял несколько зубов и схлопотал сотрясение мозга. Теперь же он лежал в одном из домов в деревне и постепенно приходил в себя.

Узнав такие новости, Серов не удивился – подсознательно чего-то такого и ожидал. Пораскинув слегка уже затуманенными мозгами – бражка хоть и была слабенькой по сравнению с традиционной сорокоградусной водкой, но тоже хорошо давала в голову – капитан решил оставить пострадавшего в деревне. Глядишь, поставят на ноги быстрее, чем в лагере.

Кроме того, Серов решил воспользоваться моментом и установить полноценные «дипломатические» отношения со старостой Красновки. То, что неподалеку от деревни на заброшенном хуторе обосновалась банда в полсотни душ он конечно же знал. Кроме того, что в деревне регулярно покупались продукты и другие необходимые мелочи, как оказалось некоторые бойцы еще и «неофициально» там бывали. Так что староста – здоровенный мужик лет на вид пятидесяти пяти-шестидесяти, был в курсе всех событий. Вообще староста оказался персонажем примечательным. Несмотря на то, что в целом, по наблюдениям Серова люди сохраняются в этом мире хуже, чем на Земле и большинство с достижением рубежа в полсотни лет уже являются глубокими стариками, конкретно этот мужик выглядел так, будто всегда вел здоровый образ жизни. Первое что бросалось в глаза – ровные здоровые зубы, что для такого возраста редкость и на Земле с ее медициной, лекарствами и всем прочим, а уж для местного средневековья… Кроме того среди прочих жителей деревни он выделялся ростом и телосложением больше подходящим какому-нибудь борцу чем землепашцу. Но все это меркло перед его глазами. Такие глаза капитан видел только один раз в далеком детстве. Их владелец был личностью примечательной - живущий по соседству пожилой еврей. Это был такой себе эталонный еврей из Парижской палаты Мер и Весов. Начиная с имени – Аарон Соломонович Левинсон – и заканчивая поведением. Но самое главное – это были глаза, в которых отражалась вся многовековая мудрость и печаль еврейского народа, сдобренная изрядной порцией хитринки.

Вот и эти глаза понимающему человеку как бы говорили – осторожней, этот своего не упустит. И что характерно – не упустил. В ходе переговоров, проходящих на фоне всеобщей пьянки, капитан договорился, что деревенские будут сообщать ему если им что-нибудь понадобится или, что важнее, кто-то будет искать месторасположение отряда. Кроме того, обсудили кое-какие мелочи, касающиеся цен на продукты и возможную помощь крестьян.