За последним вздохом (СИ)

Закончив разговор с Тассарианом, Кольтира забрал свой лук и колчан и поспешил прочь от этого места и от мертвецов, все еще рыскающих по лесу, разыскивая его. Он направился обратно в Транквиллион - так и не смог заставить себя вернуться к Ан’овину и снова увидеть неоспоримое свидетельство смерти брата, да и не вправе он был терять время на личные дела, когда в Квель’Таласе война.

Отбежав от отряда Тассариана на безопасное расстояние, Кольтира первым делом нашел достаточно удобное место, чтобы выспаться как следует впервые за последние пять дней, прошедших с момента нападения на Ан’овин. Во время службы среди Странников Кольтира мог неделями спать по четыре часа раз в два-три дня и не терять при этом бодрости и боеспособности. Но несколько спокойных лет службы во внутренних частях и, потом, охране Ан’овина здорово расслабили его, отвык. По пути на задание Кольтиру гнала вперед злость, на обратной же дороге навалилась усталость. Не было ни сил, ни желания шевелиться, куда-то бежать, что-то делать, но все равно Кольтира поспал совсем не много - больше не получалось отключиться. Он сел, прислонившись спиной к широкому стволу лиственницы, и заставил себя поесть, а потом какое-то время просто сидел, сжав переплетенные в замок пальцы и уронив на них голову.

В лесу было тихо. Легкий ветерок шевелил Кольтире волосы на макушке, солнце пробивалось сквозь ветви, согревало землю. Казалось бы - мирная идиллия. Но птиц не было слышно, их вообще не было в округе на всем том расстоянии, на котором Кольтира мог чувствовать происходящее в лесу. Звери бежали прочь - знали, что за мерзость пришла в Квель’Талас. Несколько лет назад эти леса пострадали от пожаров, а теперь по ним бродили разлагающиеся мертвецы. Бродили и убивали.

В бою не место для эмоций, и Кольтира старался во время сражений мыслить понятиями “безвозвратные потери личного состава”, “потери опытных специалистов”, “ослабление фланга”, “численность боеспособных следопытов” и тому подобными, не думая об оборванных жизнях конкретных эльфов. Но когда непосредственной опасности уже нет, сложно не вспомнить, что у Ан’овина осталось слишком много эльфов.

Кольтире не впервой было терять соратников. Смертность в рядах Странников всегда была высокой, а во Вторую войну погибло много и следопытов, и гражданских. Из-за частых переводов Кольтира ни с кем не сдружился особенно крепко, но все равно у него были приятели. В Ан’овине он отслужил пять лет, знал следопытов по именам. Со многими общался, с кем-то делил постель. С Зитеором много тренировался - он был мечником равным по силе Кольтире. Танорис стреляла потрясающе метко, Кольтира хотел ее превзойти, а еще любил изводить ее насмешками, и она потом стала каждый раз при виде него нападать со шпильками первой. Кольтира не видел их смертей, но отряд Тассариана не брал пленных. Они мертвы… А сколько еще его знакомых погибли у Перевала, защищая Врата?

Но все это было не так важно по сравнению со смертью Фальторы. Кольтира оставался в Ан’овине, чтобы присматривать за ним, защищать его ото всех. Не защитил. Не удержал от глупостей после гибели Мерриэль, не привел его в чувство полностью, не смог быстро довести до леса, не сообразил о вооружении толстяка. Кольтира запрещал себе продолжать подобные рассуждения и изводиться чувством вины, но чувствовать боль от потери брата запретить невозможно.

Первые полтора десятилетия жизни Фальторы Кольтира, пока не уехал учиться в Академии Странников, всегда был рядом, помогал маме с ним возиться. Не то чтобы ему особенно нравился этот процесс, да только кто бы его спрашивал. А когда он потом приезжал на каникулы и в отпуск, младший радовался его появлениям, узнавал, лез на руки, бегал за ним хвостом.

Кольтира помнил его всяким. И пухлощеким младенцем, нелепо машущим короткими ручками, и вертлявым, общительным - если не сказать болтливым, - мальчишкой. И неожиданно вытянувшимся тонконогим подростком, заимевшим привычку замолкать во время разговора и загадочно улыбаться, словно понял о собеседнике что-то очень личное. И переполненным гордости и надежд юношей в форме талассийской армии, наконец-то сшитой по фигуре, а не болтающейся на все еще худощавом теле кольтириной или отцовской.

Многие из тех, у кого есть младшие братья, называют их прилипчивыми. Фальтора никогда не казался таковым. Возможно, потому что большую часть года они не виделись, а Кольтира как раз для того и приезжал в отпуск домой, чтобы пообщаться с семьей.

Фальтора рассказывал брату свои секреты - точно не все, судя по этой часто появляющейся у него улыбочке. Кольтира полученную информацию не разбалтывал, однако постоянно использовал, чтобы лишний раз его поддеть, поддразнить, но Фальтора продолжал доверять ему. Доверять… Когда Кольтира учил его плавать, каждый раз по пути к озеру убедительно обещал просто сбросить его в воду туда, где поглубже. Мол, если пару раз все же выплывешь - вот уже и научился. Младший ныл и боялся, но продолжал идти с ним.