За последним вздохом (СИ)

Постоянно нянчиться с птенчиками не требовалось, на счастье, под командованием капитана Рассветной Птицы были для этой цели еще лейтенант и старший уорент-офицер, поэтому Кольтира периодически получал возможность отомстить нежити. Одну трофейную перчатку рыцаря смерти он капитану притащил, но убил он его не в одиночку. С ним были еще двое бывших сослуживцев из числа Странников, хорошо обученные и крепкие ребята, но даже при таком раскладе одного пришлось срочно тащить к целителю. Капитан была довольна, велела продолжать в том же духе.

Армию Плети - это было самоназвание оживших мертвяков, - предполагалось задержать у реки. Кольтира успел от души пострелять по нежити через Элрендар, но затем Артас нашел способ перебраться на другой берег, используя тела убитых бойцов, в первую очередь - эльфов. Следопыты были вынуждены срочно отступать дальше на север, а бой Плети дали уже у Восточного святилища, с поддержкой тамошних магов.

В той битве пала мама-Птица, и несколько темных магов превратили ее в пронзительно завывающий призрак. Жаль. Кольтире казалось, что он мог бы с ней сработаться. Капитан умерла быстро, от мощного заклинания, даже не повредившего тело, но убившего с одного попадания, и не была сожрана мертвяками заживо, как еще менее удачливые из ее соратников. Но душераздирающий крик, который она издала, став призраком, был полон такого отчаяния, что не оставалось сомнений - она понимает, что с ней сделали и что ее саму сейчас заставят делать.

Кольтира уже не раз видел, что Плеть поднимает павших, и был рад, что тело Фальторы для них бесполезно. Нежить собирала и складывала тела убитых на специальные телеги и потом использовала в бою не только как заново оживленных мертвецов, но и в качестве деталей для толстяков. Может, еще отрубленные в бою конечности так пришивали. Но отряд Тассариана тел павших в Ан’овине эльфов с собой не вез, они только своих же подбирали, да и то явно не всех. Дух и тело Фальторы никто не должен побеспокоить.

Восточное святилище держалось долго, но и его были вынуждены оставить, когда была полностью истощена магическая защита. Здесь же талассийская армия потеряла большую часть артиллерии, но, по крайней мере, баллисты и стрелометы, единожды уничтоженные, Плеть уже не могла использовать в своих целях.

За время боевых действий у Восточного святилища было выиграно немало времени, гражданские успели эвакуироваться в Элун’аран, под защиту прочных стен и, главное, Бандинориэля - магического барьера, питаемого самим Солнечным Колодцем. Кольтира довел свое отделение без потерь, но он не сказал бы, что опыт участия в битвах существенно сказался на их эффективности.

В столице было немного тесновато, почти все выжившие эльфы Квель’Таласа укрылись здесь, кроме самых отчаянных и тех, кому путь теперь преграждала Плеть. Основные потери армии были у Талассийского Перевала, потом генерал Ветрокрылая берегла своих эльфов. Здесь, в Элун’аране можно будет стягивать войска, расстреливать нежить магией со стен, делать вылазки, искать союзников. Это лучше, чем бои с нежитью на открытой местности или в лесу, поражения и переход убитых эльфов на сторону противника. Генерал молодец, что сумела спасти столь многих.

Расквартировав своих птенчиков, Кольтира направился в штаб, чтобы найти отца. В списках его имени не оказалось, но в штабе еще царила полная неразбериха, так что это ничего не значило. Можно было найти время добежать до дома, благо он был у них теперь в столице, и оставить записку. Все равно же рано или поздно отец догадается туда заглянуть. Кольтира выяснил, где найти Сарлина Полуденного Шторма - лейтенанта и давнего друга отца, и решил сначала спросить у него.

- Кольтира! Sinu a’manore, - воскликнул тот, завидев его, и подошел ближе. Подцепив Кольтиру под локоть, он отвел его на несколько шагов в сторону. Сарлин был худым и долговязым, а сейчас еще сутулился и пытался говорить тише, не привлекая к разговору внимания остальных следопытов, подчиненных отца. Из-за этого он напоминал здоровенный вопросительный знак, которому вздумалось посекретничать. - Послушай, сынок…

“Сынком” Сарлин называл Кольтиру редко, но все же - бывало. Своих детей у него не было, вот и привечал чужих. Не обращение, а извиняющийся тон, суетливые движения и нежелание лейтенанта смотреть ему в глаза подсказали Кольтире, какое будет продолжение.

Сарлин говорил, порываясь то участливо похлопать его по плечу, то держать руки подальше. Кольтира почти не слушал его, пытаясь осмыслить основную весть.

- Мы сожгли тело. Не волнуйся, ты не увидишь его среди… тех.

Кольтира стиснул зубы до боли в скулах. Он знал по опыту Второй войны, что боль от постоянных потерь скоро превратится в спасительную холодную, почти равнодушную ожесточенность. Но терять родных - это совсем другое. К этому невозможно привыкнуть.

Он пытался впихнуть, насильно разместить в своей голове мысль, что отца больше нет, но разум не хотел воспринимать это за истину. Может, это ошибка? Может, Сарлин зачем-то намеренно лжет? Может…