За правое дело

— А назавтра и эти пришли. Так и так, сказывают, собирайте свои буржуйские манатки — и шасть! Съезжай, значит. А куда? Я им, иродам, и про вещи, и про дите малое толкую — куды мне их деть-то? — а они свое. Дали мне день сроку… Ох, и побегала я, квартиру искавши. В городе не берут, еще и нас с вами, буржуйскими, говорят, из дому выпрут. Вот и нашла добрых людей, пустили. Сколь вещей пропало, покрали сколь! Натерпелась всего голубка моя, слез выплакала, а за одним и я с ею. Только ты, голубчик мой, Верочке-то ни-ни. Она, ласточка, все весточку от матери ждет, слова про мать не даст молвить. Вот помру — сердце у меня чегой-то заходить стало — кому Верочку приспособить? Которых поразогнали, которые сами утекли. Я да ты — одна Верочке помощь. Слабая — а все помощь.

Уже смеркалось, когда домой вернулись хозяева. А следом пришла и Верочка.

— Боже!.. Денис! Так вас… Ведь я сама слышала, как стреляли… Как это с моей стороны было глупо, гадко!.. Но вы простили меня? Простили и пришли, правда? Как вам удалось разыскать нас?.. Садитесь и рассказывайте мне все по порядку!

Все, что еще минуту назад копилось в душе Дениса — волнение и беспокойство за предстоящую встречу, — улеглось разом. Перед ним была та же Верочка, веселая, неунывающая болтушка. Правда, за пять месяцев, как они не видались, она очень выросла, почти догнала Дениса, стала еще стройнее, изящнее — почти барышня. Куда девались веселые косички, короткие темные волосы открывали ее тонкую длинную шею. Синие глаза потемнели, стали еще больше, глубже, а маленький, чуть вздернутый на конце носик вытянулся в нормальный, даже красивый нос, совсем как у матери.

Марфа уже сходила в чулан и, поставив на стол сливочное масло, кусок холодной курицы, сахар, налила Верочке кофе. Денис, привыкший и сам уступать лакомства младшим, смотрел на эти приготовления равнодушно. Зато возмутилась Верочка:

— А Денису?

— Ел твой Дениска, ел, золотце.

— Неправда! Или ему тоже, как тебе, вредно мясо для сердца, а масло способствует ожирению? Денис, давайте разделим курицу.

— Нет, я сытый.

— Сговорились! — даже пришлепнула по столу Верочка. И сама разделила кусок. — Это ваше. Извольте съесть!

— И почему так, — снова заговорила Верочка после некоторого молчания, — ведь вашего отца не сажали в тюрьму и не выселяли из собственного дома, когда он шел против царя и моего папы. А что сделали с нами?..

— У нас нет дома, мы в бараке, — осторожно, чтобы не обидеть Верочку, вставил Денис. — А вот Ленина выселяли. И в тюрьму сажали.

— Ленина? Кто он?

— Вождь революции. И всего пролетариата, вот кто!

И вспыхнул, устыдился своей горячности. Однако Верочка не заметила ни того ни другого.

— Мне ужасно тяжело в школе, — вздохнула она. — Мальчишки дразнят меня «буржуйкой». А какая же я буржуйка? Папа был товарищем председателя думы, но никогда не был буржуем. И при чем тут я? Скажи, ты никогда не будешь пользоваться моим положением и обижать меня? — незаметно для себя перешла на «ты» Верочка.

— Конечно! — воскликнул довольный таким переходом Денис. Слишком вежливое «вы» его угнетало.

— Как ты хорошо усвоил урок! — грустно улыбнулась Верочка. И вдруг решительно предложила: — Давай поклянемся, что всегда-всегда будем друзьями. И что бы с нами ни случилось, мы все равно останемся большими друзьями. И будем друг другу помогать, правда? И называть друг друга: «ты», как брат и сестра. Ты согласен?

— Давай! — окончательно просиял Денис.

— Тогда скажи: «Клянусь!»

— Клянусь!

— И я. Как хорошо, правда? — И оба облегченно вздохнули, словно свалили с плеч весьма большое и трудное дело.

— Домой бы твоему дружку надо, поздно уж, — мрачно сказала Марфа.

— И совсем не поздно! Денис, ты побудешь еще не много? Хочешь, я покажу тебе наш альбом?..

Неожиданно взгляд Верочки упал на сумку, с которой Марфа встретила Дениса у трамвая.

— Ты опять ездила на базар, Марфа?

— Хотела, золотце, да вот Дениска твой…

— И опять мамочкины вещи? Не смей ничего продавать мамочкиного! Ты слышишь, Марфа?

— Слышу, слышу.

— Мамочка непременно вернется! — почти вскричала Верочка, хотя Марфа и не думала возражать ей. — Денис, пойдем, я покажу тебе наш семейный альбом.

Денис впервые видел альбом. В бараке, например, все фотографии вывешивались только на стенах.

— Это мамочка. Тут она совсем молодая, — листая толстые, что котельное железо, страницы, поясняла Верочка. — А тут она с папой. Это мамочка в Гаграх… Нет, это она во Франции. Мамочка так много ездила, что трудно даже запомнить…

…Уезжал Денис поздно вечером. Марфа с Верочкой вызвались проводить его до трамвая. Уже прощаясь, Верочка шепнула ему:

— Знаешь, ужасно странно: мне так не хочется покидать тебя, и молю бога, чтобы скорее вернулась мамочка. Ведь она сразу же увезет меня в Петроград, к своей тете. Ужасно странно, правда?

Но что мог ответить Денис? Слова Верочки больно ранили его счастливое сердце. Он крепко пожал тонкую, в белой перчатке руку.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1