За правое дело (Книга 1)

- И дальше так будут звать, Антонина Васильевна, поверьте уж мне, сказал: майор. - Лейте, лейте, не бойтесь.

Он зафыркал, зафукал, заохал, закряхтел, нежась от удовольствия, подставляя голову под холодную струю воды, хлопая себя ладонями то по щекам, то по затылку.

Потом он прошёл в комнату и сел в кресло, полуприкрыв глаза, молчал, охваченный внезапным чувством покоя и уюта, которое с особой силой приходит к военным, вдруг попавшим из пыла, ветра, шума, вечной полевой жизни в мирный палу мрак человеческого жилья.

Аристов тоже молчал. Вместе наблюдали они, как накрывал на стол толстый боец.

Старуха принесла большую тарелку крепеньких коралловых помидоров.

- Ешьте на здоровье. А скажите, товарищи начальники, когда оно, горе, кончится?

- Вот разобьем немца, тогда и кончится, - зевая, оказал Аристов.

- Тут у нас старичок есть один, - сказала Антонина Васильевна, - по книге гадает он, потом петухи у него - один чёрный, другой белый, они у него дерутся, и по тому, как Волга весной разливалась, по всему, словом, говорит этот старичок, выпадает, что двадцать восьмого ноября войне конец.

- Вряд ли он знает, - сказал: боец, ставя на стол бутылку водки.

Майор, с детской улыбкой глядя на водку и тарелки с закусками - были тут грибы маринованные, и холодная баранина, и студень, - сказал:

- Вы, Антонина Васильевна, этим старичкам шарлатанам не верьте. Они больше всего курами да яичками интересуются.

- Мне вот шестьдесят четвёртый год пошёл, - проговорила Антонина Васильевна. - Отец мой восемьдесят четыре года жил, а отца отец - девяносто три, и все мы коренные волжские люди, но не помним, чтобы немца или француза пускали до волжской воды. А вот этим летом пустили его, дурачки, до коренной земли. Говорят - техника какая-то у него, самолёты очень тяжёлые против наших; будто у него ещё порошок такой есть, насыпет в воду - и в машины заливает, заместо бензина. Не знаю я. Вот только утром на базаре из Ольховки старуха одна приезжала, муку меняла и говорила, будто у них в избе пленного немецкого генерала держали, так он прямо всем говорит "У меня такой приказ от Гитлера, возьмём Сталинград - вся Россия наша будет, а не возьмём - обратно к своей границе вертаться станем". А вы как считаете? Сдадим Сталинград или удержим?

- Нет, будь уверена, Сталинграда не сдадим, - сказал: Аристов.

- Дело военное, - сказал: майор, - тут трудно наперёд гадать. Постараемся, конечно, Антонина Васильевна Аристов хлопнул рукой по лбу:

- Да у меня ведь завтра идёт в Сталинград машина. С ней едет подполковник Даренский из штаба фронта, он в кабину сядет, а сзади только два человека мой кладовщик и лейтенант, мальчик, из школы едет - просили его подбросить. Вы у меня заночуете, а утром они прямо заедут за вами.

- Вот чудесно, - сказал: майор, - вот чудесно, это я знаю - к фронту всегда раньше срока попадёшь.

Они сидели несколько минут молча - состояние, хорошо знакомое всем, готовящимся выпить: говорить уже хочется о вещах в некотором роде сокровенных, до выпивки разговор этот не клеится, и потому собутыльники благоразумно ждут первой рюмки, когда можно будет приступить к настоящей беседе.

- Готово, товарищ начальник, - сказал: боец Майор подсел к столу, оглядел его и с весельем произнёс.

- Ох, и молодец вы, товарищ лейтенант! Он хотел польстить Аристову, и его звание техника интенданта перевёл на строевое. Майор Берёзкин знал политичное обращение, неписаные армейские законы. Если подполковник командует дивизией, то политичные подчинённые никогда не обращаются к нему, "товарищ подполковник", а всегда: "товарищ командир дивизии"; если капитан командует полком, то к нему обращаются: "товарищ командир полка". Ну, конечно, обратно, если человек с четырьмя шпалами командует полком, то все обращаются "товарищ полковник" и уж никогда не скажут: "товарищ командир полка", чтобы не подчеркнуть досадного несоответствия между званием и должностью.

Майор посмотрел на Аристова и сказал:

- Слушай, ты мою жену и ребят помнишь?

- Ну конечно, в Бобруйске вы ведь на первом этаже жили в доме начальствующего состава, а я во флигельке - каждый день их видел. Супруга ваша с кошёлкой синей ходила на базар

- Точно, с синей. Это я ей во Львове купил, - сказал: майор и сокрушённо покачал головой.

Ему хотелось рассказать Аристову о своей жене, о том, как они купили за день до войны зеркальный шкаф, как жена хорошо готовила украинский борщ и какая она была образованная - брала много книг в библиотеке и знала по-английски и по-французски. Ему хотелось рассказать, каким хулиганом и драчуном был старший. Славка, и как он пришёл и сказал:. "Папа, выпори меня, я кошку укусил!"

Но хозяин, перебив Берёзкина, заговорил сам.