За правое дело (Книга 1)

Вечером Женя замаскировала окна, соединяя платка, старые одеяла и кофты шпильками и булавками.

Воздух в комнате сразу сделался душным, лбы и виски сидевших за столом покрылись маленькими каплями пота, казалось, что желтая соль в солонке стала мокрой, вспотела от жары, но зато в комнате с замаскированными окнами не было видно томящее душу ночное, прифронтовое небо.

- Ну, товарищи девицы и дамы, - сказала, отдуваясь, Софья Осиповна, - что нового во славном во городе Сталинграде?

Но девицы и дамы не отвечали, так как были голодны и, дуя на пальцы, вынимали из кастрюли горячие картошки.

Только Степан Федорович, обедавшим и ужинавший в литерной обкомовской столовой, не стал есть картошку.

- С будущей недели ночевать буду на работе, есть решение обкома, - сказал он. Степан Фёдорович покашлял и добавил неторопливо - А Пряхин то, знаете, в обкоме работает теперь.

Но никто не обратил внимания на эти слова.

Мария Николаевна, ездившая днём на завод на общегородской субботник работников народного просвещения, стала рассказывать, какое приподнятое у рабочих настроение.

Мария Николаевна считалась самым учёным человеком в семье. Уже девочкой школьницей она удивляла всех своей работоспособностью, умением заполнять день работой Она одновременно закончила два вуза - педагогический и заочный философский факультет. До войны областное книгоиздательство напечатало написанную ею брошюру "Женщина и социалистическое хозяйство". Степан Фёдорович переплёл один экземпляр в жёлтую кожу, с вытесненным серебром заглавием, и эта книга, предмет семейной гордости, всегда лежала на его столе. Слово жены было для него решающим в спорах о людях, в оценках знакомых и друзей.

- Переступишь порог цеха - и сразу же забываешь обо всех тревогах и сомнениях, - сказала Мария Николаевна, беря картошку, но, взволновавшись, вновь положила её - Кет, невозможно нас победить, такой мы самоотверженный, такой трудолюбивый народ Вот только в цехах этих по настоящему поймёшь, как народ борется с врагом. Нужно всем ним оставить свои дела и переключиться, пойти работать на оборонные заводы, в колхозы. А Толя-то наш уехал!

- Пожилым теперь лучше, теперь молодежь переживает, - сказала Вера.

- Не молодежь, а молодежь, - поправила Мария Николаевна.

Она всегда поправляла ударения в речи Веры.

- Ох, и запылился твой жакет, надо его почистить, - сказал Степан Фёдорович.

- Это заводская, святая пыль, - проговорила Мария Николаевна.

- Да ты, Маруся, ешь, - сказал Степан Федорович, тревожась, чтобы жена, любившая возвышенные разговоры, не увлеклась и не пренебрегла своей долей жареной осетрины, принесенной им из столовой.

Александра Владимировна сказала:

- Всё это так, но бедный Толя, как он волновался.

- Что же делать - война, - сказала Мария Николаевна, - родина требует великих жертв.

Евгения Николаевна, прищурившись, поглядела на старшую сестру.

- Ох, ох, дорогая моя, всё это хорошо, когда однажды поработаешь на субботнике, а вот каждый день по утрам в зимнем мраке пробираться под страхом бомбежки к заводу, а затем в том же мраке после дня работы бежать домой... Добавь к этому, кстати, брынзу и камсу.

- Почему ты так авторитетно рассуждаешь, словно сама двадцать лег на заводе работаешь? А, главное, ты органически не можешь понять, что работа в огромном коллективе - источник постоянной моральной зарядки. Рабочие шутят, уверенно настроены, а когда из цеха, вы бы все посмотрели, выкатили орудие и командир пожал старому мастеру руку и тот его обнял и сказал: "Дай тебе бог живым вернуться с войны", - такой подъём меня охватил патриотический, что я не шесть, а, кажется, сто шесть часов проработала бы.

- О господи, - сказала Женя со вздохом, - да разве я собираюсь спорить с тобой по существу, всё, что ты говоришь, верно, благородно, и я всей душой понимаю это Но ты о людях говоришь, словно их не бабы рожали, а редактора газет. Есть там на заводе все это, знаю, но зачем говорить таким тоном и невольно кажется выдумкой. Все люди у тебя, как на плакате, а мне вот не хочется рисовать плакаты. Маруся прервала её:

- Нет, нет, тебе именно и следует рисовать плакаты, а не заниматься таинственной живописью, которую никто не понимает. Пей, Женя, чай, пока он пылкий.

Женя рассердилась:

- Не говори "чай пылкий", я это уж где-то читала. Горячий, а не пылкий!

Ее раздражала Марусина манера употреблять в разговоре народные слова "по грибочки", "прошла задами", "подмочь" и вместе с ними слова вроде, "сенсибельный", "абсентеизм", "комплекс неполноценности".

- Да-а, - протяжно сказала Вера, - сегодня привезли раненых, они рассказывали жуткие дела.

- Вера, не повторяй слухов! Нет, я не такой была в твои годы, - сказала высоким от волнения голосом Мария Николаевна.

- А ну вас, мама! Раненые ведь рассказывают! Я-то тут при чём? И при чём тут мои годы? - проговорила Вера.

Мария Николаевна посмотрела на дочь и ничего не ответила.