За пределами трепета

Мать Лили немного тревожилась о внешнем облике, так как привыкла всегда быть на высоте. Она даже взяла у подруги кричащее серебряное платье, которое переливалось в руках бесстыдной пошлостью. Сомнение отразилось в глазах всегда элегантной Евгении Александровны, когда на металлизированной ткани задергались блики, но подруга тут же остепенила женщину, закатив подведенные глаза:

– Ну, Женя, ну ешкин кот, высший же класс. Ты же в загранку едешь, надо блеснуть всеми талантами. Мы же не лыком шиты. Не хуже буржуев. Давай, давай, бери – еще спасибо скажешь. Не выделывайся.

Так в чемодане матери Лили оказался этот броский раритет. Дети погрузили свои нехитрые дорожные сумки в автобус, и началось долгое, утомительное путешествие. Путь пролегал через умопомрачительные пейзажи Западной Украины, бесконечные кукурузные поля Румынии. Они планомерно направлялись к морю, манившему своей необъятной красотой. Ехали без остановок в гостиницах. Ноги опухали, мигрени иссушали терпение. Туалеты случались прямо в полях. Лиля навсегда запомнила мощное сопрано на рассвете, когда она присела справить нужду на очередной остановке. Как выяснилось, в автобусе вместе с ними на отдых ехала грузная оперная певица, и утренние распевки были ее профессиональным ритуалом. Но это узнали позже, а когда оглушительный крик прорвал безмятежность зари, многие люди обрели возможность избежать проблем со стулом в один-единственный миг озарения.

Приехали рано утром на следующий день, после изнурения очередной ночью в дороге. Выжженные солнцем холмы в своем однородном безразличии вдруг распахнулись, и сияющая полоса моря разрезала глаза как острый клинок, подмигивая бессловесной радостью. Вода всегда была теплой, солнце никогда не подводило. Песок был настолько раскален, что ходить по нему в послеобеденное время попросту не представлялось возможным. Лиля прижимала к груди босоножки и, закрыв глаза, пробегала по огнедышащей прибрежной полосе прямо в прохладные объятия моря. Водная гладь таила в себе неведомые сокровища. Все росло, множилось, трепетало под толщей воды. Шустрые крабы устремлялись прямо к туристам, рискуя собственной жизнью. Раковины пленяли богатством размера и рисунка, лениво нежась на золоте пляжа. Огромные рыбы рыскали прямо под проплывающими телами, с любопытством выглядывая из-под дрейфующей тени. Берег действительно был солнечным, и дюны золотились, выгревая бока в послеобеденной неге.

Евгения Александровна еще больше похорошела, когда ее кожа покрылась первым загаром. Привычный налет усталости улетучился, глаза вновь обрели искру жизни. Она была удивительно хороша в своих легких ситцевых платьях, трепетавших на ветру. Белокурые волосы сливались с золотым естеством пляжа. Вся ее плоть словно была выточена из единого материала с пространством вокруг. Она обрела облик возвышенной богини, сотканной из солнечного света и воздуха. Не удивительно, что все окружающие мужчины теряли голову, преследуя ее на побережье. Она привыкла к вниманию с рождения, это не явилось откровением. Но воздыхатели в ее собственной стране всегда вели себя более сдержанно и деликатно. Женщина в советской реальности в первую очередь была товарищем и другом, без гендерного различия. Культура соблазнения была чуждой для неискушенного сердца. Это приносило стеснение, столь несвойственное Евгении Александровне. Она действительно не могла понять, почему, объяснив случайным поклонникам, что она замужем, проблема не исчерпывала себя, а разрасталась. Советская нравственность не поддавалась искушению, а скорее негодовала. Мать Лили называли холодной, неприступной, ледяной. Но это мало волновало женщину. В ее понимании брак должен был быть с единственным мужчиной и на всю жизнь. Так гласило основное правило ее бывшей Родины, так как новую она никогда не принимала. Вновь изобретенная страна не отвечала ее понятиям о справедливости и чести.

Каждому человеку выделили по пятьдесят долларов на покупки и развлечения на курорте. Это были исключительные, немыслимые деньги в то время. Товар в Болгарии оказался в свободном доступе. Полки в магазинах ломились. Ассортимент был сомнительного качества, но заграничное очарование сопровождало каждую приобретенную вещь. Люди хватали джинсовые куртки не по размеру, майки из тонкого одноразового трикотажа, серебряные изделия низкой пробы. Все вокруг поражало неискушенные сердца и было в новинку. Один раз Лиля увидела на прилавке незнакомые плоды зеленовато-коричневого цвета и вскрикнула:

– Мама, смотри какая странная волосатая картошка!

Этой фразой девочка привела продавца в неописуемый восторг. Тот загоготал как откормленный гусь, растрясая оплывшую пирамиду своего полного тела. Даже земля заходила под ногами от такого громогласного веселья.

– Какая еще картошка? Иди сюда, попробуй. Это киви.

И тропический плод пушисто-колючей нежностью лег в руку ребенка. Он оказался с кислинкой, изумрудная сердцевина таила множество мельчайших зернышек. Новизна фрукта покорила девочку.