За пределами трепета

В первой половине 90-тых годов люди массово увлеклись астрологией наравне с религией. Их не смущал очевидный контраст магии и православия. Суеверные знания сливались с верой в естественной, непритязательной дружбе. Это говорило о легкомысленном, поверхностном увлечении чем-нибудь новым. Не обязательно правильным, но будоражащим рецепторы свежестью и необычностью. Это были уже не вдумчивые взрослые, а доверчивые дети, увлеченные новой игрушкой. Женщины особенно попадали под очарование астрологии. Это объяснялось, скорее всего, тем, что резкое падение уровня жизни большей части населения, неуверенность в завтрашнем дне служили поводом искать хоть какую-то определенность в мистических сказках и прогнозах. Чтение психологических характеристик по знакам зодиаком служило утешением и проливалось бальзамом на сердце. Лженауки процветали, люди верили и в стакан воды, заряженный у телевизора во время сеанса очередного шарлатана, и в еженедельных гороскоп, который гарантировал неделю, полную успеха и процветания. Никого не смущало то, что предсказание никогда не сбывалось. Ощущение робкой надежды во время чтения окрыляло.

Евгения Александровна тоже поддалась обаянию лженауки. Мать приобрела книгу, где в подробностях и деталях объяснялись черты каждого знака зодиака. Купив Лиле серебряную подвеску в виде скорпиона в Болгарии, она тут же повесила ее девочке на шею и объявила:

– Все, Лиля, теперь ты под защитой своего знака. Ты, конечно, обладаешь скрытой силой, но пассивная и выжидающая. Амулет придаст тебе уверенности.

Лиля вдумчиво ощупывала мерцающий барельеф. Скорпион выглядел вполне боевым созданием, с задиристо задранным хвостом. Крест с таинства крещения был утерян где-то в недрах домашних косметичек и полностью забыт.

Ресторан при гостинице потрясал новомодным величием. Зеркала сияли, разбрасывая бесчисленные отражения посетителей, мраморные столешницы поражали массивным великолепием. Бра приветствовали позолотой, официанты были вышколены как солдаты на плацу. Лиля с удивлением пробовала непривычные блюда. Дома кусок мяса был нечастым гостем на кухне. Он появлялся только в редкие дни праздников и скрупулезно делился между всеми членами семьи. Здесь же огромные ломти томились на каждой отдельной тарелке, благоухая хищным совершенством. Иногда посетители заказывали представление, и стейк готовили прилюдно прямо в зале. Пламя бесновалось, праздничные искры взлетали к потолку. Восторг детей был непрекращающимся, они рукоплескали. Морские богатства, обильные десерты, мягкие вина сменяли друг друга в хороводе непрекращающегося блаженства. Это был гастрономический рай, сменивший обыденную пытку, направленную на выживание. Щеки разгорались от изобилия, глаза блестели.

Осознав всю непривычную роскошь этого места, Евгения Александровна в следующий раз достала из чемодана сияющее сокровище одолженного платья. Она стянула талию до треска блестящим ремешком, надела туфли на высокой шпильке, соорудила лакированный начес на голове, навела толстые стрелки и во всеоружии выдвинулась покорять иностранную публику. Официант мазнул ее перетянутую фигуру масленым взглядом на входе и торжественно шепнул коллеге: «Русскую туристку я узнаю из тысячи. Суровое, напряженное лицо и неизменный перебор с одеждой. Точно шлюхи перед состоятельным клиентом». Евгения Александровна обладала довольно хорошим слухом и больше не предпринимала попыток надеть на себя сияющую броню. Платье так и пролежало в чемодане до конца отпуска.

Но запомнилась Болгария Лиле не гостеприимным теплом местных жителей и не обильной пышностью меню ресторана. И даже старинный Несебыр, словно выточенный из филигранного достоинства камня, не поразил ее настолько сильно, как визит  в деревню Бата. Все фешенебельные развлечения забылись, осталась только бархатная, чернильная ночь и искры костра, спорящие со звездами. Сверху висел сверкающий ковш Большой медведицы, который словно расплескивал гулкие звуки волынок и обретал мощь барабанного боя.