За пределами трепета

– Не надо, милая, пожалуйста, не стоит так не любить себя. Бог создал тебя такой прекрасной, невинной, открытой миру. Он одарил тебя гораздо больше твоих мучителей. Да, они имели благополучное детство, не ведали забот и горя, учились в лучших школах. Но разве это помогло им? Они сгубили главное человеческое достоинство – доброе сердце. Только добродетельный разум наполнен и велик, без любви даже самый блестящий мозг – просто центральный отдел нервной системы, заполнение черепной коробки. Это не ты утратила честь сегодня, они потеряли ее и даже не поняли этого. Ты же осталась чиста. По крайней мере, в моих глазах.

Так началась их дружба. Более странного союза сложно было представить. Тихая и деликатная Лиля обрела абсолютную гармонию с кипящей энергией Светы. Более того, эта энергия воздействовала на нее благотворно, питала ее, открывала дверь в реальный мир, которого она застенчиво сторонилась прежде в силу своего кроткого характера. Девушки даже поселились в общей комнате, настолько они сроднились и сблизились.

Света после несчастного случая обрела некую надрывную озлобленность в отношении противоположного пола. Она словно мстила всем мужчинам за утраченные иллюзии. Даже входя в общежитие, она резко отвечала парню на вахте на запрос о студенческом билете «Есть!». И когда тот робко интересовался, Что есть, то бодро вскрикивала без тени стеснения: «На жопе шерсть!». Подобное  обращение преследовало практически всех парней. Света пользовалась могучей хваткой своих крепких рук и исполинским ростом. Она хватала низкорослых студентов за шкирку, развлекалась, кружа их в воздухе, опускала спинами на лед. Девушку забавляла мужская нелепая беспомощность, они немного напоминали ей неуклюжих жужжащих жуков на панцире. Позже Света придумала новое развлечение: привлекая незнакомых мужчин на приличных иномарках, она садилась в салон с компанией своих подруг, пользовалась щедростью ухажера, ужиная в лучших ресторанах,  выпытывала у него подробности личной жизни, а после начинала прилюдно стыдить за аморальное прелюбодеяние с молоденькими студентками. Неудавшийся любовник внутри чертыхался, но боялся озвучить свое негодование. Гигантский рост Светы, огромная ватага щебечущих девушек и боязнь скандала всегда останавливали взрыв возмущения, и проделки никогда не бывали наказаны.

Света обладала фонтанирующим естеством, страх был чужд ее натуре, море всегда оказывалось по колено. Жизнь вокруг нее взрывалась фейерверками, выпуская в небо несчетное количество сияющих огней. Она не дышала, а дымилась драконьим жаром. Не шла, а танцевала в диком обнажении страсти. Скука ее удручала, разрушала изнутри. Душа Светы требовала впредь только праздника, сияния, восторгов от безумств. Огни ночного города неуклонно манили изголодавшееся сердце. Она брала с собой Лилю в непредсказуемое приключение почти каждую ночь, и чуть припудренное розовым лоском небо города вспенивалось искрящимся бурлеском.

Света всегда знала места, где можно понаблюдать жриц любви в их экстравагантном оперении и подключиться к гневной перепалке. Бывало, что машина с клиентом останавливалась прямо возле студенток, из нее выскакивал плюгавый мужичок с признаками очевидного полового зуда и сбивчиво пришепетывал беззубым ртом:

– Девочки, помогите. Я знаю, что вы не те самые девочки. Но мне это…ну…требуется. Свербит – не могу. Где найти тех, подскажите, родимые, а? Погибаю.

Света также владела информацией обо всех бесплатных входах в ночные клубы для девушек. Дешевый алкоголь выпивался заранее перед входом, сосиски воровато ютились в сумках. Для жителей ночного Минска стало привычным явлением видеть высокую девушку с бутылкой кефира в одной руке и кольцом колбасы в другой. Работники фейсконтроля в элитарных клубах смеялись над потрепанными сосисками в кармане сумки и всегда пропускали миловидных студенток, ведь именно они привлекали внимание более состоятельной публики.