За родом род

— Что же нам? Что?

Мигунов потрепал его по плечу:

— Ждать и надеяться. — И повернулся к воротам.

Слободин почувствовал стыд, словно его облапошили, как мальчишку. Он взглянул на покрытую кителем плотную спину. По ее желобку, отзываясь на шаг, ритмично вздувалась продольная складка. Ничего эта складка не выражала. Однако Иван заподозрил в лице Мигунова усмешку. Усмешку чиновного человека, который не любит людей, потому что они негодуют, волнуются, просят и вообще добиваются своего. Иван сорвал с головы заскрипевшую в пальцах кепку, догнал механика у ворот.

— Погоди! Хочу разобраться!

Мигунов недовольно остановился.

— В чем?

Иван обернулся и снова увидел шофера, дорожной одеждой, цветом лица и книгой в руке напоминавшего важного шефа, который здесь для того, чтоб кого-нибудь огорчить. Смекнул бригадир, что без Левы ему разговор с Мигуновым не склеить. Потому взмахнул восьмиклинкой и голосом громким, каким приглашают на выручку или подмогу:

— Лев Васильич! Можно сюда? Есть недови́тое дело!

С крыльца спустился высокий, недеревенского облика человек, направился к ним, печатая шаг по мосткам, как военный.

Механик уставился на него.

— Кто? — спросил с неприязнью.

Слободин промолчал, не зная, как лучше представить шофера. Однако Кокин, услышав вопрос, представился сам:

— Корреспондент областной газеты.

Мигунов расстегнул накладной карман, помял в нем бумаги и вновь застегнул.

Лева приблизился с видом угрюмого шефа, недовольного тем, что его отвлекли, скучно глянул перед собой, забирая пространство между механиком и Иваном.

— Недови́тое? — хмуро спросил.

И тут потянулась к нему рука. И голос к нему потянулся:

— Мигунов. Зав. ремонтными мастерскими.

— Кокин, — назвался шофер и требующе добавил:

— Что тут у вас происходит?

Слободин поглядел на Леву с тайным восторгом, развел руками — и словно большому начальству:

— Растатурица тут! Приехал сюда взять «Беларусь» из ремонта…

— И возьмешь, — перебил Мигунов. Неуверенно перебил, не особенно внятно, но Иван дальше жаловаться не стал, лишь взглянул на механика с интересом:

— Когда?

Мигунов покатал желваками:

— Возможно, сегодня.

— Неуж! — улыбнулся Иван, начиная видеть в механике человека, который их больше не подведет.

— Сказано — сделано, — подтвердил Мигунов, обращаясь при этом не к бригадиру, а к Леве, который смотрел-смотрел в пространство между механиком и Иваном и вдруг задумчиво произнес:

— Может, помощь моя нужна?

Обеспокоился Мигунов.

— Нет! Нет! Мы уж сами! Бегу! — тыкнул пальцем в живот Ивана. — Бегу как раз к твоему «Беларусю». Потороплю слесарей с прокаткой…

— Ловко придумал! — сказал Слободин, едва механик нырнул в полый прикалиток ворот.

— Для пользы колхоза годится и это, — ответил польщенный шофер.

Иван расстегнул широкий в полах сельповский пиджак, достал папиросы.

— Вальчик? — позвал, поворачиваясь к машине. — Живой?

Из задней дверцы вылезла потная голова с грубо залатанным носом.

— А чего?

— Скоро дадим тебе работешку. На вот пока подыми, — бригадир протянул Шишову три папироски, дал и спичечный коробок. — Вот как выкуришь все, тут нам трактор и подадут.

Однако Иван недостаточно знал Мигунова, который верен остался себе, действуя как в поговорке: должен, не спорю, отдам, да не скоро. Шишов выкурил все папироски и еще одну попросил, а Лева проверил мотор, вытер стекло и, уклав на баранку книгу, читал ее так, словно это было его окончательным делом. Иван же ходил взад-вперед. Полчаса ходил. Час. Наконец не стерпел. «Чего они там?» — досадливо буркнул и рассерженным шагом подался во двор.

Во дворе было солнечно и уныло. Металлический лом. Груда щебня. Железная бочка. Невдали два корпуса мастерских. Дальше — шеи старых комбайнов. Вокруг ни души. Неожиданно из-за бочки возник плюгавенький мужичок в кожаном фартуке и берете.

— Кого, гражданин, потерял?

— А ты кто такой? — Слободин поглядел на него с досадой.

— Я — слесарь… Аркаша.

— Послушай, Аркаша, где тут у вас дают «Беларусю» обкатку?

— Дровишек небось захотел? — кончики тоненьких губ Аркаши дрогнули и привстали — он улыбался. — Откуда везти? И куда?

Слободин хотел уже было послать Аркашу подальше, да вдруг учуял в его вопросах припрятанный смысл.

— Не ты ли ладишь везти?

— Может, и я, орсик-морсик. Мы с этим делом попеременно. Кто посвободнее, тот и повез…

Дослушивать дальше Иван не стал.

— Мигунова случаем не видел?

Аркаша выставил ногу вперед.

— Родня ему? Кореш?

— Кум! — насмешливо бросил Иван.

Но Аркаша ему поверил, глаза проблеснули желанием тут же Ивану и угодить.

— Все в порядке тогда! Кто-кто, а Илюша потрафит. Мастер на это. Вторую неделю старается для людей.

— Почему — вторую? — не понял Иван.

— Потому, орсик-морсик, что трактор до Майских еще излажен. А за ним чего-то не приезжают. Забыли, видать. Вот Илюша прокатку ему и затеял.

— С чем прокатку? — Иван почувствовал скверный озноб, с каким его начинала захватывать ярость. — С дровами?

— По потребности, кому с чем, — Аркаша взялся за лямочки фартука, оттянул их и отпустил. — Мне, например, с навозом на огород. А вон Валентину Петровичу, нашему буху, с мебелью из хозмага. А тебе-то чего везти?