За родом род

— Мне не везти, мне сеять, — сказал Иван угрожающим тоном. — Пшеницу сеять. Сообразил?

— Ну да?! — не сразу поверил Аркаша, а поверив, перепугался и готов уже был ускользнуть, да Иван протянул к нему руку, забрав его фартучек вместе с рубахой.

— Где-ка механик? — мрачно спросил, ощущая, как душу его охватило негодование не только к Аркаше и Мигунову, но и ко всем остальным, на кого вторую неделю работает трактор.

— Орсик-морсик, откуда я знаю…

Иван подтянул Аркашу, чуть не подняв его над землей, и тот, будто муха, засучил ногами.

— Где, говори? А не то удавлю как мелкого паразита!

Глинисто-желтое, с пышненьким носом лицо Аркаши стало глянцево багроветь.

— Дома, — услышал Иван круто сдавленный голос, — ей-богу, не вру. Шурка Манойлов должон…

— Что — должон?

— Должон свезти ему обрези с пилорамы.

— Где живет Мигунов?

— Там, — Аркаша скосил глаза на забор, в котором виднелся пролом. — Тут ему ближе.

— Адрес? — потребовал Слободин.

— Пролетарская, двадцать четыре.

— Дыши! — Слободин разжал запотевшие пальцы, отпуская Аркашу на волю. Однако слесарь, сделав с десяток шагов, осторожно остановился:

— Прости, товарищ, но ты откуда?

Но Ивану было не до Аркаши. Он торопливо ступал к машине.

— На Пролетарскую! — приказал.

И Лева по свекольно-красным щекам Ивана, по властному голосу и посадке, с какой бригадир погрузился в сиденье, сообразил, что получилась нелепость, и, рассердись на того, кто Ивана так сильно расстроил, нажал ногой на педаль.

На перекрестке двух улиц «уазик» тряхнуло. Иван повернулся к Шишову:

— Зри в оба! Видишь вон «Беларусь»?

— Вижу, — ответил Шишов, поедая глазами стоявший в конце проулка трактор с тележкой.

— Небось узнаешь?

— Чего?

— Трактор, на коем пикировал с мосту?

— Ху-у! — засмеялся Шишов. — Почему, интересно, он тут? Да еще с горбылем?

Слободин посоветовал:

— Не задавай ученых вопросов. А приготовься! Будешь делать сейчас пересадку.

— Это на трактор?

— Правильно понял. На тракторе сразу поедешь домой.

— Прямо с тележкой?

— Прямо.

— А куда ее деть?

— Где-нибудь по дороге отцепишь.

Визжа тормозами, «уазик» остановился, почти притершись к кривому крылу «Беларуси». Шишов из дверцы метнулся наверх, лишь голые пятки его блеснули. Трактор кряхтел, работая вхолостую, и Вале понадобилась минута, чтоб он пошибче затараторил и, тронувшись с места, удаленько побежал, увлекая вслед за собой и тележку, на которой захлопал откинутый борт, и на поросшую мать-и-мачехой бровку канавы посыпались горбыли.

Ржаво пропела калитка, и на дорогу выскочил Мигунов, а за ним низкорослый в нейлоновой куртке механизатор.

— Трактор украли! Эй! Эй! — Мигунов подбежал к машине и, не глядя, кто в ней сидит, махнул вдоль улицы бархатной кепкой. — Давай-ко догоним! Я не я, чтоб в тюрьму, стервеца, не упечь! — И только хотел было юркнуть в «уазик», как и увидел своих знакомцев. Увидел и отшатнулся. Приземистый, в кителе речника, на котором было расстегнуто несколько пуговиц с якорьками, он отступал, прикрывая ладонью лицо и следя сквозь пальцы, как сквозь решетку, за шофером и бригадиром, словно узнав в них опасных субъектов, с кем встречаться не собирался.

— Руку-то опусти, — посоветовал Лева и обнял пальцами рычажок, собираясь ехать следом за Валей. Но Слободин задержал, почувствовав вдруг к Мигунову странное любопытство, как к человеку нелепой судьбы, которого он неправильно понял.

Мигунов перестал отступать. Утвердился на бровке канавы. Лицо его было бледным, лишь около носа неровно и жидко разлился морошечный цвет. И вдруг эта кривенькая улыбка.

— Корреспондент областной газеты? — таиться и прятаться было уже ни к чему. Мигунов осмелел, кровь ударила в голову, пожилое лицо его стало красным. — Смелы-ы! Ничего не скажешь! Только за смелость эту придется ответить! Обоим!

— Гы-ы, пугает, — пренебрежительно гыкнул Лева и оглянулся на бригадира, взглядом требуя от него, чтобы тот приказал ему ехать.

Однако Иван не любил нехороших намеков, тем паче сказанных с явной угрозой, и потому, распахнув свою дверцу, высунул ногу.

— Дальше?

— А дальше вам разговаривать не со мной! — Механик глянул на парня в нейлоновой куртке. — Поди, Манойлов! Милицию вызывай!

Слободин и вторую ногу высунул из машины.

— Насчет чего?

— Насчет тележки украденных дров! — отозвался механик и показал Манойлову путь, каким он должен поторопиться. — Самому Николаеву скажешь. Пусть этих гавриков заберет. А за тем, что с тележкой, пошлет дежурку!

Вот и понял Иван механика Мигунова, понял, как оборотистого дельца, который, спасая себя, пойдет на любое. Иван испугался, подумав о том, что в истории этой можно не разобраться и наказать не того, кого надлежит. «Как так? — заворочалось в голове. — Неуж без вины виноватыми будем? Да что это? В наше-то время?»

— Постой, — Слободин резво выбрался из машины, — может, мы без милиции обойдемся? Э-э, Манойлов! — крикнул нейлоновой куртке.