За секунду до взрыва

– Не-а! Хотя мне-то все равно было, главное – отец дома, живой. Одни говорили – выдумываю. Другие логическое объяснение искали, вспомнили даже, что на берегу озера старый рыбак жил в лачуге, а недели три назад помер, а дом его снесли, потому как никому не нужен. Вот вроде как я к нему на огонек и зашел. Ну а отец сказал, хочет верить человек в Деда Мороза – пусть верит. Знаете, ко мне ведь и прозвище это тогда привязалось. А еще – с тех пор я вообще никогда не мерзну!

– То-то даже в мороз без перчаток ходишь!

– Да я и без куртки могу! Не верите?

– Верим, верим! А Мишка этот часом не Михаил Громов, что прошлой весной чуть не стал чемпионом мира по шахматам? А через годик-другой наверняка станет! – неожиданно спросил Томас.

– Он, а как ты догадался?

– Да я ж шахматы обожаю! Ух ты, повезло тебе, Дед, с самим Громовым в друзьях! Только странно, вроде бы он из Райана, а не из Синереченска. Я про него много чего читал и в специальном журнале шахматном, и в инете. И партии его лучшие разбирал. Эх, еще немного, и он этого заносчивого Штокмана сделал бы! Ну ничего, скоро матч, отыграется!

Ну надо же, наш Томас увлекается шахматами! Кто бы мог подумать? Хотя почему бы и нет? Как, оказывается, мы мало знаем друг о друге.

– Так что же там с Райаном, не знаешь?

– Да все просто. Родители у него развелись и разъехались, когда Мишка маленький еще совсем был. Мать в одном городе, отец – в другом. А Мишка то там, то там, потому как оба над сыночком тряслись. Он, бывало, в школу ходит полгода в Райане, полгода в Синереченске.

– Да, что-то такое мне о нем попадалось. Хотя… Ну да ладно, все равно не помню точно! Интересно, где он теперь? Что делает? Сперва вон как им гордились: еще бы, гражданин Республики чуть не стал чемпионом мира по шахматам. А теперь молчок, потому как русский…

– Он вроде бы в Берлин уехал учиться? – это уже Милка. Надо же, и она в курсе шахматной жизни. Нет, я, естественно, тоже о Громове раньше слышала, но без таких же подробностей.

– Уехал. А потом вернулся. Сказал, не могу быть далеко, когда на родине – война, – как-то резко, даже зло откликнулся Дед. – В Райан его не пустили, сказали: теперь ты не чемпион и почетный горожанин, а оккупант. Убирайся, сказали. В доме твоем теперь другие люди живут, добропорядочные граждане из Синереченска. Он туда и подался. Там мать и отец наконец съехались, потому как в Райане теперь русским не жить. Ну а Мишка в артиллерию армии РОСТ пошел воевать. Вот так.

И снова навалилась на наш до этого веселый уголок в темной таверне невеселая тишина. Молчал Дед, молчали Милка и Томас. И я молчала. А что тут скажешь, если даже мне, меньше всех из нашей компании знавшей о шахматных достижениях Республики, сделалось горько и обидно. Все же и я про Громова слышала, а теперь, значит, бывшая гордость Республики стреляет по Городу из своей артиллерии.

– Откуда знаешь? Может, вранье все, сплетни? – нарушил, наконец, тишину Томас. Для него, видно, Громов и правда звезда, не хочется разочаровываться.

Дед в который уж раз за этот вечер вздохнул:

– Не вранье! Мы с ними по электронной почте переписываемся. Когда он в Берлине был, и до этого, когда в Город учиться поехал, и когда со Штокманом играл. Ну, переписывались, точнее. Я, когда к Марте прихожу, если инет работает, первым делом к компьютеру. Только давно уже писем нет. Последнее в ноябре еще получил…

– Дед, зачем сразу о плохом думать? С интернетом вон как хреново, – заговорила Милка. – И там, у них, наверное, тоже. Да и времени писать на войне мало. А может, не хочется.

– Может и не хочется. Я вот что… Томас, только честно скажи, что думаешь, не надо меня успокаивать! Мишка – человек известный, – Дед аж перегнулся через стол, чтобы разглядеть лицо Томаса. – Если что, ведь сказали бы уже про него, как ты считаешь?

– Сказали бы, ясное дело! Права Милка, мало ли, почему не пишет. Жалко только, что нового матча не будет. Хотя вдруг к августу война уже закончится и будет все как раньше.

Говорят, что чужая зевота заразительна. Вздыхания, как выяснилось тоже. По крайней мере, я от Деда заразилась, тоже вздохнула:

– Хорошо, если закончится. Только как раньше уже не будет.

– Ну пусть не как раньше, лишь бы закончилась! – снова заговорила Милка. И тоже вздохнула.

– Ладно, – вмешался Томас. – Развздыхались тут, как старые деды и бабки. А у нас только один Дед, вот он пусть и вздыхает. Милка, теперь твоя рождественская история. Рассказывай!

Рождественская история Милки

– Это случилось два года назад, я уже здесь, в гимназии училась, в пятом классе. Помните, когда к рождественскому балу пятых-седьмых классов готовились.

– Ага! – сказали хором мы с Томасом.

– Тогда еще все проголосовали, что без карнавальных костюмов на бал пускать не будут. Ну вот, а у меня никакого карнавального костюма. Маму в начале декабря уволили, точнее, та фирма, где она работала, обанкротилась. И даже зарплату за последние два месяца не заплатили. В общем, денег нет, а на бал хочется ужасно.

Тут я не выдержала: