За службу и храбрость. Священники – кавалеры ордена Святого Георгия. Неизвестные страницы

Вскоре открылось новое дело. На Высочайшее имя поступила жалоба от титулярного советника Степана Витвицкого о причинении ему, его жене и невестке протоиереем Якубовичем «в пьяном образе при многолюдном собрании <…> первым поносительным ругательством, а последней боем [побоями] тяжкой обиды».

На время расследования, проводившегося совместно духовными и гражданскими лицами, отец Симеон был даже запрещен в священнослужении.

Следствие склонялось к тому, что он был виновен. В конце концов, дело разрешилось для протоиерея Симеона благополучно: чиновник заявил, что «по человеколюбию и старости его лет отца Якубовича прощает».

В октябре 1821 года титулярный советник и отец Якубович вместе написали покаянные письма на имя Государя Императора, Главного священника армии и следственной комиссии с внесением «в казну мировых денег» и взаимным прощением обид. В письмах было сказано, что «мы, сойдясь и поговоря между собой, помирились с тем, чтобы начатое тому прошению следственным порядком дело, прекратив дальнейшим производством, предать забвению <…> о ходивших между нами неудовольствиях».

Кто знает, какие еще сюрпризы могли ожидать отца Симеона в дальнейшем, но Господь пресек земную жизнь беспокойного батюшки на этом аккорде взаимного прощения. Отец Симеон отошел ко Господу в апреле 1822 года. Его супруга скончалась еще раньше, детей у них не было.

В завещании протоиерей пишет, что у него имеется «наличностью на долгах у разных лиц по письменным документам и без оных по одним закладным вещам до 3 400 рублей». Он просит распорядиться оставшимся наследством следующим образом:

«За погребение тела протоиерею Иоанну Глобачеву, Софронию Самборскому, Иоанну Павловскому по 25 рублей, священникам по 10 рублей, диаконам по 5 рублей, дьячкам по 2 рубля, певчим – 25 рублей;

– для поминального стола – 200 рублей;

– духовнику за поминовение – 300 рублей;

– изувеченным воинским чинам, вдовам и сиротам – 500 рублей;

– на богадельню – 500 рублей;

– в острог невольникам – 25 рублей;

– малолетней дочери скончавшейся племянницы-300 рублей;

– восьми Херсонским церквям – 400 рублей;

– и дополнительно за погребение тела в ограде кладбищенской Херсонской церкви всех святых – 50 рублей;

– наперсный крест золотой с эмалью [на Георгиевской ленте] и бронзовый [за войну 1812 года] да серебряную медаль [за войну 1812 года] – дать в госпитальную Казанскую церковь для приличной привески к иконам[10];

– домашние вещи стоимостью около 200 рублей продать и употребить по необходимости в случае недостатка наличной суммы. <…>

Находящиеся в залоге за занятие у меня разного звания людьми деньги, серебряные столовые ложки семь и чайные семь, щипцы сахарные серебряные одни и веницианские четверть червонца в ста двадцати рублях, атласный женский халат, сибирки и шаль в ста восьмидесяти рублях отдать тем, кому оные принадлежат, тогда когда полностью деньги внесены будут, а в случае невыкупа, оставить заклад вместо денег и продать по стоимости».

Завещание открывает еще один грех батюшки: как видно из текста, отец Симеон занимался ростовщичеством. Такой род деятельности, естественно, запрещался канонами, но начальство смотрело на это сквозь пальцы.