За стеклом

Много лет, когда я встречал упоминание «зеленый змий», я представлял дядю Володю. Я не чувствовал никакой настороженности в этом названии. Зленый змий… дядя Володя у меня ассоциировался с ним, добрым, вальяжным, все понимающим. Что-то вроде Ка-а из истории про Маугли. Только, Ка-а заглатывал обезьян, а дядя Вова – бутылки.

Может быть, поэтому аллюзия на тему «зелёный змий» никогда не действовала на меня устрашающе.

Только в зрелом возрасте, я приобрёл другую ассоциацию.

В тот год, мы с семьёй поехали на небольшой остров в Сиамском заливе. Первые полторы недели все время шёл сильный дождь, а потом, как это обычно бывает в тропиках, засветило яркое солнце.

Мы, обрадованные, выбрались из домика и пошли к пляжу. Я вёз велосипед, на котором сидела моя дочь. Было ранее время и на дороге никого не было.

Примерно на полпути к пляжу, я увидел сбитую собаку. Обычная дворняга, палево-чёрного окраса, лежала на обочине, вытянувшись так, как будто ее там кто-то положил.

– Собачка спит. – непринужденно сказала дочь.

– Навсегда. – пробурчал я, расстроенный.

– Навсег-д-а-а? – спросила она игриво, как умеют только дети спрашивать о таких вещах. – Да…

Я не знаю, почему, но никак не мог отвести взгляд от мертвой собаки. И вот, уже почти пройдя мимо, я заметил что-то темно-зеленое, отделившееся от сваленных листьев пальмы. Почти сливающееся с ними, если бы не розовый кусок мяса, с клочком шерсти в пупырчатой пасти. Я застыл на несколько секунд, потом, очень испугавшись, наоборот, ускорился. ОТ темно-зеленого «бревна» отделилась вытянутая шея и маленькая хищная голова, на которой не было глаз, точнее их было не видно. Потом, одним движением, эта гадость крутанулась и прыгнула метра на три – слава Богу, не в нашу сторону, а в сторону джунглей. Жена, которая шла позади, прокричала «смотри, смотри… какая большая ящерица».

Но, для меня это была не просто ящерица, жрущая труп сбитой собаки.

Вот, какой он – зелёный змий! – первый раз, за тридцать пять лет, я почувствовал, что нашел правильную ассоциацию.

Зеленый змий… почти незаметный, во всяком случае, до тех пор, пока не спугнешь его, поняв, что он уже давно, но почти незаметно, откусывает куски от твоей жизни, которая вот-вот окажется сбитой, будет лежать на обочине.

***

Думаю, «тайный» алкоголизм мне достался с детства, когда я регулярно участвовал в припрятывании «валюты» девяностых, водки из магазина.

Помимо быстро рассекреченного (самим же агентом) места под фундаментом дачного дома, существовали и более неожиданные. Например, дачный душ. Большая бочка, окрашенная в черный траурный цвет, чтобы вода от солнца быстрее нагревалась, – в нее, наверное, влезло бы штук двадцать бутылок. Но, столько никогда не было, там прятали две-три.

Будучи обнаруженным «искателями», бочка получила двойное значение. Для тех, от кого прятали, оно приобрело применение – холодильника. В начале, когда вода наполнялась из ручья, она была холодной и быстро охлаждала бутылки, даже в жаркий летний день.

А для тех, кто прятал, она стала своеобразной черной дырой, источником расщепления материи, куда попадало и, совершенно неведомым образом, пропадало спрятанное.

Я помню комичное и, одновременно, грустное зрелище, как моя бабушка, стоя на стремянке, примерно на высоте двух метров над землей, скребла палкой по дну бочки, тщетно ища то, что накануне там спрятала.

«Куда девались спрятанные бутылки!? Может, легли на бок и скатились к краям!?» – наверное, думала она.

Бутылки действительно «легли», но не на дно бочки, а на «дно» тех, кому я их преподнес, как спасительное лекарство – с самого утра.

Десять минут поиска для бабушки, кажется, были чем-то вроде столкновения с полтергейстом, кое-как балансируя на маленькой площадке лестницы, вглядываясь в черную «бездну» бочки, наполовину заполненной, пахнущей тиной и металлом, водой. Она ничего не могла понять, пока не спустилась и не увидела мой взгляд, по которому определила причину таинственного исчезновения.

Как сейчас помню, она с досадой, сильно бросила палку, которой барахтала в «тайнике», так, что от удара полетели кусочки земли. И ушла, ничего не сказав.

Наверное, это был первый момент в моей жизни, когда кто-то по-настоящему во мне разочаровался. Больше мне не доверяли прятать водку. После истории с бочкой, бабушка тоже поняла, какую сторону я занял.

Потом был долгий период среднего возраста, когда я прятал уже свою выпивку, где только мог, от водосточной трубы до старого фамильного сервиза, которым никто лет сто не пользовался. Поэтому портвейн (кажется, это был он), отдавал плесенью кофейника, куда я его переливал. Правда, учитывая качество напитка, это никак не влияло на вкус.

Как и все подростки, я зажевывал запах, прежде чем вернуться домой, врал про «бутылочку пива», в те моменты, когда с самого порога, не удержавшись, бежал блевать. Брызгался одеколоном, носил с собой зубную пасту, чеснок, полоскал рот водой… только с годами понимаешь, насколько эти попытки утаить выпивку, жалки и наивны.