За стеклом

Я помню, как во время школьной экскурсии, предварительно размявшись литровой бутылкой водки, на троих, я дышал на экскурсовода так, что тот старался отойти подальше, но, не мог, потому что сзади была стеклянная витрина, про внутренности которой он рассказывал.

Учитель, который нас на эту экскурсию повел, отнесся с пониманием и выдал мне ментоловую конфету. В глазах этого прекрасного человека, Сергея Васильевича, я, тогда четырнадцатилетний, в драбадан пьяный, съедаемый ненавистью, неуверенностью и одиночеством, убийственным коктейлем «юность», прочитал – понимание.

Это было неожиданно. Ни осуждение, ни злость, ни тревогу или стыд за меня… понимание! Ни понимание алкоголика к алкоголику, которому грош цена. Сергей Васильевич не был алкоголиком. Нет. ПОНИМАНИЕ.

Мне кажется, в тот момент, я тоже что-то понял. Пусть на миг, пусть это сразу стерлось, и я снова унесся гоготать, задирать девушек и планировать с собутыльниками, где и как раздобыть следующую выпивку. Но, на миг. На секунду. В этом понимании в его глазах, я сам понял, что не виноват, в том, что со мной происходит. И не могу быть виноват. Четырнадцатилетний ребенок, как я могу быть в чем-то виноват!?

И еще, я понял нечто, куда более важное. Пусть я и не виноват, не могу быть виноват, – это не важно. Что-то с этим делать придется мне. Только мне, самому!

Но! И это еще более важно! Я могу ничего с этим не делать. Все окей, может быть общество и осудит того, кто из четырнадцатилетнего пьяненького мальчика вырастет в двадцатилетнего уродливого полумужчину, с кругами под глазами, который потом превратится в окончательно опустившегося тридцатилетнего, с нетвердой походкой, тремором в руках и мешками кожи. Да, общество осудит. Повздыхают родственники, поплачут самые близкие люди, скажут что-нибудь поддельно-обеспокоенное давние знакомые. Но, потом все быстро забудут. Все пройдет, все рассосется. Тело станет дряхлым и умрет.

Поэтому, с этим можно ничего и не делать, если ты только сам этого не хочешь… – кажется, это я на миг понял, пока в какой-то прострации смотрел на синий прямоугольник конфеты, который лег мне на ладонь, чтобы оградить бедную женщину-экскурсовода от жуткого перегара.

Время подросткового алкоголизма незаметно перетекло в профессиональный. Я много работал, ездил по всей стране, проводил переговоры, совершал сделки, придумывал бизнесы, ошибался и срывался… и, конечно, много пил. В качестве награды, за стресс, чтобы унять боль поражения. Почти в любом бизнесе, особенно в России, всего этого настолько достаточно, поэтому пить можно постоянно, даже не нужно придумывать особые поводы и оправдания.

Потом профессиональный алкоголизм стал не очень интересным, все этапы были пройдены, все «плюшки» получены.

Профессиональный алкоголизм сменился на тайный, так как, я «случайно» женился на женщине, которая категорически не принимала пьющих мужчин.

О… это было вступление в высшую лигу! Если перед бизнес-партнерам не так уж и страшно расколоться в выпивке. В конце концов, что такого, если напряженно работающий человек, выпил вечером. Или, в подростковом возрасте, попасться родителям!? Ну, да, пью… вы в этом виноваты!

Но, попасться взрослой женщине, матери своих детей, которой ты, тоже, как взрослый человек, обещал завязать, это… да, это сильный удар по самолюбию. Только не подумайте, что это удар по самолюбию в том смысле, что «как я могу, я же обещал». Нет, это удар по самолюбию человека, который постоянно совершенствуется в своем алкоголизме, думая о том, насколько мутным может быть стекло, за которым он сидит. С самого детства, в разных ситуациях, в разном состоянии, я оттачивал свое «искусство» и вдруг… попасться, когда только перешел в высшую лигу!? Ну, нет!

К тому времени, мое «искусство» и правда достигло апогея. Одежда, сумки, рюкзаки, а соответственно, специальные карманы, ниши, потайные застежки, – все это служило одной цели, – прятать там выпивку различных мастей.

Отныне, бутылки подбирались не по объему и содержимому. Нет, это для дилетантов. Виды и тара моей выпивки носили чисто утилитарный характер.

Хитом моих покупок стали двухсотграммовые фляжки с виски или джином. Плоские, для того, чтобы не выпирали из внутреннего кармана. При этом, по объему – как раз достаточные на два быстрых опрокидывания, по сто грамм каждый. Ра-два, великолепно!

Если мне хотелось напитков слабее и требовался больший объем, то в ход шла заправка моих верных «листериновых» друзей – флаконов с зубным ополаскивателем, которые всегда были со мной, дома и в любом путешествии.

События и места служили поводами «как бы выпить».

В связи с этим, я вспоминаю выпивку «по-булгаковски», которая происходила, пока жена с дочерью гуляли на детской площадке Патриарших.

Все в этом идиотском «спектакле» было рассчитано по секундам.

Мы шли вместе, от Арбатской до Патриарших, совершая воскресную прогулку, заодно выполняя обещание «побыть вместе».

Примерно на половине пути, я останавливался, как вкопанный, для острастки, бил себя по лбу или закрывал лицо обеими руками, изображая стенания.