За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Увеличившаяся статистика перевозок скрывает тот факт, что по сравнению с царскими временами или бурными годами позднеперестроечного периода советско-китайская торговля в пограничных регионах составляла менее одного процента от общего объема двусторонней торговли в конце 1950-х годов. Торговля между странами посредством железной дороги продолжала расти, но выгоды такого роста на границе ощущались слабо[686]. Цифры демонстрируют более тесную связь между Москвой и Пекином, чем между советскими и китайскими жителями соседних пограничных районов. Эта тенденция также указывает на усиление централизации и интеграции китайской и советской пограничных экономик. Годы центрального государственного планирования маргинализировали региональную экономику.

Помимо международных грузовых перевозок и незначительной официальной приграничной торговли, неофициальные формы обмена товарами в период союзничества, несомненно, преобладали, хотя и в более скромных масштабах. После победы Советского Союза над Японией в 1945 году незаконная торговля вернулась в поезда, циркулирующие между Китаем и Советским Союзом[687]. Однако по сравнению с объемами контрабанды начала ХX века незаконная торговля в послевоенный период была крайне незначительна. Ее невозможно сравнить с наглыми переправками спиртного в телегах или сложными сетями контрабандистов, организованными жителями пограничья, например тайными сделками Шин Фонбина и Аркадия Янечека.

Контрабанда послевоенного периода в основном была делом людей, работавших и путешествовавших на международных поездах. Возможно, наиболее значимым в этом отношении был отток нелегальной валюты. Например, во время рассредоточения советских войск, консультантов и железнодорожников в Маньчжурии в конце 1940-х годов и начале 1950-х вывоз советских рублей осуществлялся в Порт-Артур и другие места на Северо-Востоке Китая. Рубли там обладали высокой покупательной способностью, и предлагались схемы выгодного их обмена на китайские юани[688]. Советские железнодорожники на станциях Отпор и Маньчжурия также участвовали в мелких нелегальных сделках. Проводник Василий Васильевич Алешин, например, купил в августе 1947 года в Маньчжурии две бутылки водки и несколько пар обуви для своей коллеги Анны Петровны Седовой, в обмен он получил двадцать пачек сигарет[689]. Однако, несмотря на рост перевозок в середине 1950-х годов, контрабанда на грузовых и пассажирских поездах сокращалась[690]. Причиной тому было то, что таможенный досмотр во времена так называемой дружбы проводился особенно тщательно. Так, польский путешественник Рышард Капущинский заметил в 1958 году:

Начался обыск купе, заглядывание на полки, под сиденья, в укромные уголки, в пепельницы, простукивание стен, потолка, пола. Все надо изучить, осмотреть, потрогать, понюхать. Затем пассажиры забирают свои пожитки – чемоданы, сумки, узлы, свертки – и несут в здание вокзала, где стоят длинные, обитые жестью столы. Везде красные транспаранты, радостно приветствующие нас в Советском Союзе. Под транспарантами сидят рядком таможенники и таможенницы, все без исключения суровые, хмурые и даже – да, несомненно, грозные[691].

Даже если офицеры не находили подозрительных предметов, такой досмотр запечатлевал в сознании путешественников пласты инструкций, запретов, ограничений и секретности, которые лежали в основе природы советского государства. Только с открытием границ в конце 1980-х годов, когда большее количество людей получило разрешение путешествовать и надзорные структуры смягчились, массовые перевозки незаконных товаров возникли снова.

НЕРОДНЫЕ БРАТЬЯ: КОНСТРУИРОВАНИЕ ДРУЖБЫ В ПОГРАНИЧЬЕ

Наиболее заметной формой межграничных обменов в 1950-х годах все же была культурная репрезентация дружбы на смежной границе. Общества советско-китайской дружбы в Советском Союзе были основаны только в 1957 году, но в важных городах на китайской стороне советские власти учредили эти символы дружбы между двумя народами еще до возникновения КНР[692]. Отделение общества в Даляне (бывшем Дайрене) на Желтом море, например, было открыто в конце 1945 года, а в г. Маньчжурия – в 1946 году. Эти общества были призваны осуществлять работу по благоприятствованию советско-китайским отношениям. Советский Союз стремился улучшить свой имидж в Китае – память о поведении советских солдат в ходе военной кампании 1945 года, а также образы россиян как угнетателей и советских граждан как невоспитанных освободителей Северо-Востока Китая необходимо было стереть[693].