За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Пожалуй, самым спорным вопросом была отмена в 1904 году устава «Об управлении инородцев» в Сибири (1822), который давал коренным народам право на автономию и освобождал от репрессивной опеки государства[272]. В 1906 году представители одиннадцати хори-бурятских родов отправились в Санкт-Петербург, чтобы ходатайствовать перед царем. Буряты просили отмены временных правил и отставки недавно назначенных крестьянских глав. Жизнь до реформ, по их мнению, была тихой и экономически стабильной. Первое требование касалось легальных и административных вопросов. К 1901 году правительство перевело судебные и прокурорские функции во временное управление. Согласно просителям, с этого момента местное управление или земский суд закрепили за собой право участвовать в решении даже самых мелких дел, а земская полиция часто злоупотребляла своей властью[273].

Второе требование касалось коллективного землепользования. Земельная реформа привела к столкновениям, в основе которых лежал тот факт, что российские имперские чиновники и бурятские кочевники обладали противоречивыми представлениями о месте. Бурятские административные единицы (булуки), состоявшие из нескольких сотен юрт, в отличие от российских административных единиц – волостей, не всегда предполагали наличие определенных, закрепленных за ними территорий, что иллюстрирует тезис о различиях в представлении о границах[274].

Некоторые лучшие пастбища ко времени поездки хори-бурят с ходатайством в столицу уже были переданы крестьянам, а к 1908 году примерно десятая часть хори-бурятских семей Агинской степи проживала на землях, принадлежащих крестьянам или казакам. Сопротивление реформе, особенно в Агинской степи, было значительно, и территориальные споры между казаками, фермерами и бурятами продолжались. Буряты Агинской степи зависели от земельной определенности, так как их образ жизни не был чисто кочевым или число оседлым. Они должны были запасать сено, собранное летом для корма скота зимой, когда иссякали родники и пересыхали реки и озера. Однако бесплотная степь не годилась для этих целей. Таким образом, передача земли российским фермерам и казакам привела к сокращению пахотных площадей – годящиеся для сенокоса земли обычно лучше орошались и поэтому больше подходили для культивирования[275].

Вдобавок к изменениям в распределении земли и ее использовании, в последующее за 1897 годом десятилетие десятипроцентное сокращение поголовья скота, вызванное болезнями животных, изменениями практик земледелия и экономических условий, привело бурят в еще более бедственное положение. Строительство железной дороги, которая сейчас проходила по многим пастбищам, также посодействовало ухудшению условий их жизни. В 1908 году кочевники Агинской степи все еще владели примерно 715 тыс. голов домашнего скота, что составляло примерно седьмую часть общего поголовья в регионе. Однако между 1897 и 1908 годами общее поголовье скота, приходившееся на одно домохозяйство, сократилось в среднем с 93 до 74[276].

Несмотря на растущие материальные трудности, международные границы все еще не удерживали кочевников Забайкалья. Хори-буряты Агинской степи со второй половины XIX века время от времени пересекали границу, чтобы несколько месяцев в году пасти скот в Китайской империи. После строительства железной дороги миграция через границу усилилась из-за увеличения числа российских переселенцев и отъема земель кочевников. Буряты Агинской степи заключали с местными монгольскими чиновниками неформальные соглашения по вопросу прав на выпас. Официальные отчеты свидетельствуют, что к Первой мировой войне миграция стала распространенным явлением: примерно четыре тысячи бурят Агинской степи периодически переходили в Монголию, а примерно пятьсот из них поселились там постоянно. Эта новая практика, однако, имела последствия. Увеличение выпаса скота, вырубки леса и заготовки сена в Монголии привело к недовольству местных монголов.

В 1910-х годах независимые власти Внешней Монголии обратились к российским властям с требованием прекратить неконтролируемое перемещение людей и скота через границу. Российские чиновники в целом разделяли их беспокойство, а также хотели установить благоприятные отношения с новым независимым соседом. Развитие местной животноводческой отрасли во все еще открытом фронтире было в интересах России. В феврале 1917 года для урегулирования сложившейся ситуации в поселке Акша, неподалеку от монгольской границы, была собрана российско-монгольская комиссия. Комиссия согласилась определить территорию, по которой буряты Агинской степи могли бы свободно перемещаться, и ожидала совместного утверждения своего решения от российского государства, монгольских властей Хулун-Буира и Сэцэнханского района Внешней Монголии[277].