За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Китайские власти отказались выполнить сентябрьские требования хулун-буирских монголов. Монголы, не доверяя Сунь Ятсену и другим китайским революционерам, обратили свои надежды в сторону России. Среди населения распространялись слухи об убийствах китайскими революционерами монголов, а также предположения о том, что защита возможна только извне. Некоторые хулун-буирские монголы даже попытались получить российское подданство. Поведение китайских чиновников еще больше усилило встревоженность местного монгольского населения. Сообщалось, что глава китайской администрации Хайлара заключил в тюрьму множество невинных монголов и что ночью китайские солдаты совершали грабежи и нападения на местное население. Как сообщало российское секретное донесение: «…по-видимому, этим арестом преследуются начальником уезда и свои личные корыстные цели. Арестованных баргут начальник уезда охотно выпускает за деньги…» Китайский даотай Хулун-Буира пытался использовать более дипломатические меры и расположить к себе монгольских старост в ходе званого обеда. Он ожидал, что в ответ они смогут повлиять на население в его пользу[303].

Надежды китайских чиновников были, однако, напрасны. Один за другим повстанцы сняли китайские караульные посты на границе с Россией, не встретив значительного сопротивления со стороны китайских военных. Все больше вооруженных знаменных стягивалось в окрестности Хайлара. Их численность к российскому Новому году превысила пятьсот человек. 15 января 1912 года они окружили китайскую администрацию и казармы китайских военных. Повстанцы требовали, чтобы китайская администрация и солдаты покинули территорию Хулун-Буира. Китайский даотай и его сотрудники в ночь перед нападением укрылись в контролируемой Россией железнодорожной концессии. Китайские солдаты согласились на предложение российского консульства сдать оружие. Таким образом, утром без единого выстрела Хайлар оказался под контролем монголов. Общественный порядок нарушен не был: не сообщалось о случаях мародерств или насилия против оставшихся китайцев. Китайские торговцы как ни в чем не бывало открыли свои магазины. Однако ненасильственный характер захвата власти вскоре сменился волнениями. Уже через неделю монголы провели ряд обысков в жилых домах по всему городу. Новые хозяева обнаружили униформу, оружие, амуницию и 196 молодых переодетых в гражданскую одежду китайцев, прятавшихся в частных домах. Китайцы были арестованы, переданы российским властям и в тот же день депортированы поездами в направлении Харбина. Таким образом, русские поддержали монголов в их стремлении очистить регион от китайских войск[304].

Между китайскими чиновниками, присланными из Цицикара, и мятежниками еще продолжались переговоры по вопросу будущего статуса Хулун-Буира, а несколько сотен монгольских солдат уже маршировали на запад, приближаясь к контролируемому Россией железнодорожному поселку Маньчжурия, расположенному на международной границе. Он был практически полностью населен русскими и китайцами и расположен внутри подконтрольной России полосы отчуждения. Однако монголов мало заботило то, кто управлял городом. Их интересовал китайский военный отряд, расквартированный в гарнизоне Лубинь, примерно в двух километрах южнее Маньчжурии. Официально только порядка 150 китайских солдат дислоцировались в Лубине, но после начала восстания гарнизон был укреплен. Его главный командир Чжан утверждал, что ожидает вступления в открытый бой с монголами. Уверенный в своей победе, он все же был реалистом, готовым вывести своих солдат в случае поражения. Он считал, что восстание будет недолгим и регулярные китайские войска прибудут в регион в самое ближайшее время[305].

Однако эти меры безопасности были неэффективными, и уверенность Чжана оказалась ошибочной. 2 февраля 1912 года монголы захватили и разграбили китайский гарнизон. Они разрушили постройки, распродали разграбленное и подожгли некоторые районы пыльного военного поселения. По сведениям российской разведки, Эрих фрайхерр фон Зекендорф – немецкий офицер запаса, ответственный за китайскую таможню на ст. Маньчжурия, – призывал китайцев сопротивляться монголам, а не сдавать Лубинь[306]. Американские источники подтверждают, что немецкий барон приказал китайцам открыть по монголам огонь. Побежденных китайских солдат и чиновников заставили маршировать до железнодорожной станции, с которой затем они были отправлены в Цицикар. Таможенный комиссар барон фон Зекендорф, в свою очередь, остался заведовать таможней ст. Маньчжурия[307].