За столбами Мелькарта

– Не проходил ли здесь «Сын бури»? – слышится другой вопрос.

– Нет. Его здесь не видели. Но у мыса Солнца останавливалась чья-то гаула. В ту ночь у храма горел костер. Наверное, гаула захватила Стратона.

«Все это было странно и непонятно. “Сын бури” затерялся в океане, а какая-то гаула все время встречается мне на пути, – думал Ганнон. – Нет, это не корабль Бальзанара, не призрак, если он может плыть на костер, зажженный людьми. Тут какая-то тайна. И жрец никогда не решился бы покинуть храм, не будь на это воли Магарбала. Значит, Стратону больше нечего было делать на берегу океана. И он знал о том, что Синта в руках пиратов. Может быть, сейчас Синта в подземельях храма Танит? Кто ей там поможет? Даже Миркан может не знать, что его дочь в Карфагене. Скорее в путь! Скорее!»

После короткого отдыха Ганнон решил осмотреть колонию. Дома колонистов уже не напоминали те убогие постройки, которые оставил здесь Ганнон. Это были прочные сооружения из камня и бревен. Их покрывал камыш, имевшийся в изобилии поблизости. Вокруг домов зеленели молодые сады. Город был наполовину обнесен стеной и окружен рвом. Над стеной уже кое-где поднимались башни. Стена и ров отделяли город от равнины, превращенной в пастбище и пашню. На постройке стены работали смуглые, тощие люди. Звенели цепи на их ногах. Это были рабы, захваченные во время набегов на соседние поселения троглодитов и маврузиев.

Мисдесса Ганнон застал в мастерской. Он стоял у гончарной печи. Багровые отблески пламени ложились на его суровое лицо, Мисдесс бросил на гончарный круг липкий бесформенный кусок глины, и он замелькал в воздухе.

– Рад видеть тебя! – воскликнул горшечник, останавливая круг.

– И я тоже рад встретиться с тобой, Мисдесс. Я слышал, что боги милостивы к тебе.

– Боги нам дали руки, чтобы лепить горшки, – отвечал горшечник. – В этом их милость. Сколько требуется посуды такому маленькому городу, как наш? – продолжал он. – Я бы смог ее вылепить за неделю. Но горшки нужны жителям других колоний. Они нужны нашим соседям, пастухам и охотникам. Люди несут мне сыр и шерсть, шкуры и мясо, а я для них выделываю горшки и глиняные светильники.

На пороге показалась женская фигура. Шимба! Но сколько на ее руках и ногах серебряных колец! А в ноздрях блестит даже золотое! Можно подумать, что это жена какого-нибудь богатого карфагенского купца. Цепляясь за край туники, рядом с нею стоял крохотный мальчуган. При виде незнакомого человека он спрятался за спину матери.

Поклонившись до пояса, Шимба пригласила гостя в дом.

За оградой дома бродило множество кур.

– С ними спокойнее, – сказал горшечник, показывая на птиц. – Они не пропустят во двор скорпионов. Мы так боимся за нашего маленького Мутумбала!

Внутри жилище горшечника имело богатый вид. Пол устилали сшитые львиные шкуры. Стол ломился от яств, немыслимых для карфагенского ремесленника. Тут были жареная утка с аппетитно подрумянившейся корочкой, лепешки из белой муки, сушеные смоквы и плоды Владычицы[89].

Лицо горшечника сияло. Как всякий человек, выбившийся из нужды, он любил похвастать, что живет на широкую ногу. Теперь же он принимал у себя самого суффета. Пусть соседи лопнут от зависти!

Помолившись богам, хозяин и гость сели за стол. Шимба, по старинному обычаю, стояла возле гостя.

– Свои? – спросил Ганнон, указывая на гранаты.

– Из Ликса, – отвечал Мисдесс. – Свои деревья еще не плодоносят. У меня пятнадцать яблонь, четыре груши и одно дерево Владычицы. Нужде не найти дверь в мой дом.

Как приятно было Ганнону слышать эти слова! Как отрадно видеть благополучие этой семьи! Нет, его труд не пропал даром. Если боги не дали ему своей семьи, то они принесли счастье сотням семей бедняков, переселившихся сюда, на край света.

Чаша гнева

Смерть Синты

В те дни, когда «Око Мелькарта» блуждал в южных водах, захваченный пиратами «Сын бури» подходил к Гадиру.

Мастарна стоял на носу. Его лицо с развевающейся на ветру бородой дышало властной силой. Глубоко спрятанные глаза смотрели вдаль не мигая – зоркие, хищные зрачки морской птицы.

Этруска пугала встреча с карфагенским или гадирским военным кораблем. Чтобы остаться незамеченным, Мастарна приказывал поднимать на ночь черные паруса. Да, встреча с военным кораблем могла бы окончиться для него плачевно. Что бы он делал со своей горе-командой? Ему нужно скорее попасть в Италию. Там он наберет таких удальцов, что ему никто не будет страшен. Но до Италии без двух десятков свежих гребцов не дойти. И Мастарна решил направить корабль к берегам страны Запан. Там, в устье большой реки Бетис, он сумеет прикупить рабов и провизию, набрать свежей воды. Места эти ему хорошо знакомы. Однажды он напал на рудники Бетиса и увез оттуда все серебро. Правда, пришлось поделиться добычей с жадным Магарбалом. Но золота Керны жадный жрец не получит ни крупинки. И Синту он ему тоже не отдаст.