За темными лесами. Старые сказки на новый лад

Мать заметила, что выгляжу я бледновато, а отец сказал, что все это – от недостатка физических упражнений. Близнецы ненадолго подняли взгляды от мисок и снова принялись набивать рты макаронами с сыром.

– А ты бывал когда-нибудь в Чикаго? – спросил я отца.

Тот, в свою очередь, спросил, какое мне до этого дело.

– А с киноактерами когда-нибудь был знаком? – не унимался я.

– Должно быть, у парнишки жар, – сказал отец.

Близнецы захихикали.

В ту ночь ко мне в спальню пришли Алан Лэдд с Донной Рид. Вошли, двигаясь плавно, красиво, как на экране, и опустились на колени возле моей койки. И улыбнулись мне. И заговорили – мягко, убаюкивающе.

– Я видел, сегодня ты кое-что пропустил, – сказал Алан. – Но ни о чем не тревожься. Я о тебе позабочусь.

– Знаю, – сказал я. – Я – ваш поклонник номер один.

Тут дверь с легким скрипом отворилась, и в спальню заглянула мать. Алан с Донной улыбнулись и встали, освободив ей путь к моей койке.

– Все еще не спишь? – спросила мать.

Я кивнул.

– Ты хорошо себя чувствуешь, милый?

Я снова кивнул, боясь одного – что Алан с Донной уйдут, если она задержится надолго.

– А у меня есть для тебя сюрприз, – сказала мать. – На следующей неделе, в субботу, возьму тебя с братьями покататься на пароме через все озеро Мичиган. Поедем большой компанией. То-то повеселимся!

Да, это было бы здорово. Пожалуй, мне это нравилось.

– Я всю прошлую ночь и все утро тебя вспоминал.

Войдя в холл, я увидел его на мягкой скамейке, куда билетеры присаживались перекурить. Он сидел, наклонившись вперед, упершись локтями в колени, подпирая ладонями подбородок и глядя в сторону входных дверей. Из бокового кармана его пиджака торчала металлическая пробка плоской бутылки. Рядом на скамье лежал какой-то сверток в бурой оберточной бумаге. Он подмигнул мне, кивнул в сторону зала, поднялся и прошел внутрь, всем видом показывая, будто со мной не знаком. Но я был уверен, что он окажется у самой двери – будет сидеть в середине последнего ряда, поджидая меня. Я подал скучающему билетеру входной билет, тот разорвал билет пополам и вернул мне корешок. Теперь я вспомнил все, что случилось вчера, будто никогда и не забывал об этом. Внутри все затряслось. Все цвета в холле – и красные стены, и потертая позолота – казались намного ярче, чем образ, сохранившийся в памяти. Из буфета потянуло попкорном и кипящим в автомате сливочным маслом. Ноги сами собой прошагали целую милю по шипящему коричневому ковру, мимо прилавка с леденцами.

В полумраке пустого зала поблескивала шевелюра Джимми. Как только я сел рядом, он взъерошил мне волосы, улыбнулся и сказал, что вспоминал меня всю прошлую ночь и все утро. В свертке из бурой оберточной бумаги оказался сандвич, который он припас мне на обед: мальцу моих лет требуется что-нибудь посущественнее попкорна.

Свет в зале погас, занавес перед экраном пополз в стороны. Внезапно из динамиков, начавшись с полуноты, загремела музыка, и по экрану запрыгали первые кадры мультика про Тома, Джерри и быка. А когда я откинулся на спинку кресла, Джимми обнял меня. Меня разом бросило в жар и в холод, внутри все тряслось, не переставая. Внезапно мне стало ясно, что в глубине души я рад оказаться здесь. Я был потрясен: выходит, я все утро ждал этой минуты не меньше, чем боялся ее?

– Не хочешь сжевать сандвич сейчас? С ливерной колбасой – моя любимая!

Но я сказал: нет, спасибо, подожду до конца первого фильма.

– Окей, – откликнулся он. – Главное, съесть не забудь.

А потом добавил:

– Глянь на меня.

Его лицо нависло прямо надо мной. Он был похож на Алана Лэдда, будто родной брат.

– Должен тебе сказать, – продолжал он, – ты – лучший из всех мальчишек, каких я только встречал. Лучший на всем белом свете.

Тут он крепко прижал меня к груди, обдав сногсшибательной смесью запахов пота, грязи и винного перегара с легким (может, воображаемым?) оттенком того звериного запаха, что шел от него вчера.

– Хочешь, сегодня я поиграю с твоим малышом Джимми? – спросил он, отпустив меня.

– Нет.

– Ладно, – со смехом согласился он. Похоже, он пребывал в превосходном расположении духа. – Все равно он еще слишком мал. Спорим, тебе страсть как хочется, чтобы он стал таким же большим, как у меня?

Эта мысль привела меня в ужас, и я замотал головой.

– Сегодня просто посмотрим кино за компанию, – сказал он. – Я не жадный.

Так мы просидели весь день, кроме того момента, когда к нам подошел по проходу один из билетеров. Он обнимал меня за плечи, а мой затылок лежал в сгибе его локтя. Когда по экрану поползли титры «Дезертиров», мне показалось, что я заснул и все проспал. Просто не верилось, что уже пора домой. Джимми обнял меня еще крепче и весело сказал:

– Потрогай меня.

Я поднял на него взгляд.

– Давай. Хочу, чтоб ты сделал для меня эту малость.

Я тронул пальцем его ширинку. От этого «Джимми» в его штанах вздрогнул, ожил, вырос огромным – казалось, длиннее моей руки. В тот миг, в миг полного ничтожества, мне вдруг представились другие ребята, гоняющиеся друг за дружкой по школьной игровой площадке под присмотром двух старшеклассниц из соседнего квартала.