За тенью дракона

- Ээээ... Так ты полагаешь, что я тебя отравить вознамерился? - спросил одноглазый после короткой паузы. Смерти боишься? А в народе говорят, что ты бесстрашен, и смерть боится тебя. Чему мне теперь верить?

- Чему хочешь тому и верь. Я не боюсь смерти, ибо смерть это новое рождение для праведных. Но я не желаю уйти из Эгириса, не отомстив подлым мерзавцам.

- Кому ты желаешь отомстить?

- Будто ты не знаешь. А если не знаешь, то спроси того, кто послал тебя с ядом ко мне.

- С ядом? - одноглазый усмехнулся.- Вот так всегда. Желаешь сделать доброе дело, а тебя обвинят во зле. Уж такова жизнь. Но смотри же, если не веришь мне.

С этими словами он отломил кусок лепешки и отправил себе в рот, с насмешкой глядя на Тайлуга. Затем прихватил кусок мяса.

- Эй, хватит, - Тайлуг протянул руку, жадно подаваясь вперед. - Ты так все сожрешь. Давай сюда.

- Еще чего, - одноглазый ощерился сквозь густую бороду. - А где благодарное слово?

- Кто ты такой? - настороженно спросил Тайлуг и жадно впился зубами в мясо.

- Не узнаешь меня? - невесело усмехнулся незнакомец. - Время меняет нас. Я уже стар, да и острая сталь изменила до неузнаваемости мой лик. Я Дзен. Бывший командир третьей хуги седьмого хугатона Тигр. Я бился вместе с тобою против зергов в долине реки Хель.

- Дзен? - Тайлуг недоверчиво посмотрел на сгорбленного старого человека. В нем ничего не осталось от облика того доблестного гетальпа, ведущего за собой бойцов в битву. - Дзен? Это ты? Я помню этот день! Я помню ту мою первую битву, будто это было вчера! Но, что произошло? Почему ты здесь в этих стенах?

- Долго рассказывать, - печально улыбнулся Дзен. - Жизнь коварная штука. Я был воином. Теперь я твой тюремщик.

- Мой тюремщик? А где прежний тюремщик? Где этот шакал?

- Кто-то прирезал его, - ухмыльнулся Дзен. - Теперь я буду присматривать за тобой. Помню тебя, как доблестного воина. Но как ты мог стать изменником?

- Я не изменник, - возразил Тайлуг.

- Все преступники отрицают свою вину, - уверенно произнес Дзен. - Человек существо непостоянное. Зачастую его деяния во многом зависят от жизненных обстоятельств. Вчера он был герой, а завтра становится преступником. Такова жизнь.

- Я не преступник, - мотнул головой Тайлуг.

- Понимаю, - кивнул Дзен. - Порой человек сам не желает себе признаваться в том, что совершил. Так ему удобнее. Ты преступник, но я помню твою доблесть воина и сделаю все, чтобы твои последние дни были не столь мрачны. В лучшую камеру я тебя не переведу. Сюда тебя определил Та-Зам. Так, что придется тебе здесь коротать свое последнее время. Но кормить хорошо и свежую воду тебе буду давать, дабы ты на своих ногах смог пройти свой последний путь.

Спасибо и на том, - произнес Тайлуг, проглатывая последний кусок лепешки. - Ты заходи почаще. Мне будет с кем скоротать время до моего последнего дня.

- До встречи, кронгетальп, - с этими словами Дзен развернулся и, прихрамывая на левую ногу, направился к выходу.

Глава 15

НЕЗНАКОМЕЦ

Харсия. Темные пади. Пять тысяч триста семнадцать путей Небесного огня от начала Хаккадора. Двадцатый день десятой луны.

Ночь прошла спокойно. Наутро Зерон вновь вскарабкался на хорта и направил его через перелесок. Деревья были редки. Хорт без особого труда продвигался меж ними, иногда подминая собою небольшую молодую поросль. От взрослого хорта не отставал детеныш. За перелеском вновь раскинулась широкая степная равнина. За нею вдали просматривались холмы, покрытые сплошными лесами. На равнине ветер колыхал пожухлую траву. На этот раз вдоль пути не встречалось никакой живности. Разве, что редкие пишачи кружили в небе в поисках мертвечины.

К полудню равнина осталась позади, и хорт вынес Зерона на взгорок, откуда открылся вид на гряду невысоких скал. Возле них низко кружили два пишача Искатели мертвечины, по всему видать присмотрели добычу. Но в этой добыче еще теплилась жизнь, иначе жадные твари уже не преминули бы вцепиться в мертвое мясо.

Падальщики продолжали кружить, явно выжидая, когда живое существо испустит дух. Меж тем хорты остановились. Они оба вытягивали хоботы в сторону того места, над коим суетились падальщики, и бестолково топтались, не желая идти дальше. Что могло встревожить хортов, не замечающих на своем пути даже пещерных львов?