За тридевять планет

Оказывается, мальцы-огольцы все это время страшно боялись за меня. Боялись, что Петр Свистун обнаружит, поймет, догадается и поднимет шум. Правда, поднимать шум на этой планете не принято, здесь все делается чинно и благородно, однако бывает и здесь, бывает... В таком случае мне пришлось бы худо. В тюрьму, конечно, не посадили бы, их здесь и нет, тюрем-то, но карантин был бы обеспечен наверняка.

- Слава богу, пронесло! - сказал я тем же бодрым голосом.

- Удивительно! - совсем по-взрослому воскликнул Сашка.- У вас, дядя Эдуард, какие-нибудь особые приметы есть? Ну, какие-нибудь бородавки или родинки?

Бородавок у меня отродясь не бывало. А родинки - пожалуйста, родинок не занимать. Я показал мальцам небольшую коричневую родинку на правой руке ниже локтя. Они осмотрели ее и удивились еще пуще.

- Гены! Все дело в генах! Правда, Гоша?

Гоша неопределенно пожал плечами и хотел было возразить, но Сашка не дал ему раскрыть рта:

- В генах, в генах! - И, обращаясь ко мне, продолжал: - У нас тут есть теория, мы ее в школе изучаем, согласно которой человеческие гены способны распространяться вместе с космическими лучами. Некоторые ученые даже утверждают, будто время от времени происходят генетические взрывы, когда миллиарды и триллионы генов одновременно переносятся с одной планеты на другую. До сих пор мы не верили, враки, думали... Вы, дядя Эдуард, первое доказательство в пользу этой теории.

- Ну ты и даешь! - засмеялся я.

- А что, не правда? Правда, правда! Если, допустим, испортится корабль и вы останетесь жить у нас, то по одним и тем же улицам будут ходить два одинаковых Эдуарда, родившихся на разных планетах.

Меня бросило в холод.

- Как это - испортится? - спросил я, глядя в упор на Сашку.- И откуда ты взял, что корабль может испортиться? Ну, отвечай!

- Это он догадки строит,- с готовностью пояснил Федька.

Его слова показались мне убедительными, но зерно тревоги уже проросло и не давало покоя. Мы пошли, обсуждая всевозможные теории, потом остановились - недалеко от РТМ,- и я сказал: - Вот что, огольцы, вы топайте домой, а я посмотрю корабль. А то, и правда, как бы не испортился.

- И мы с вами, дядя Эдуард!

Мальцы-огольцы были до того настойчивы, что пришлось их взять с собой.

На этот раз мы отправились на машинах-самокатах. Проехали по краю соснового бора, оставили машины в кустах недалеко от Бормушки (так у нас на Земле и здесь, на этой планете, называется заросшее камышами озерко) и дальше пошли пешком. На корабле все было в порядке. Он стоял, сливаясь с окружающей местностью,- кажется, никем не замеченный.

- Слава богу, все в порядке,- невольно вырвалось у меня.

Тем же путем мы вернулись обратно в деревню.

Было около трех дня - обеденное время,- и на улицах кое-где попадались люди. Встречаясь друг с другом, они махали беретами, как флагами, и громко выкрикивали :

- Поздравляю с победой!

Они, конечно, имели в виду победу в космосе. Здесь говорят: твоя победа - моя победа, а моя победа - твоя победа,- и этим любую победу как бы делят поровну.

Я обратил внимание (впрочем, может, это мне показалось), что люди стали относиться ко мне как-то подругому. При встрече они останавливались и оглядывали меня с ног до головы, как некую диковинку.

Откуда-то понаехали репортеры. Они были одеты и обуты, как и прочие трудяги, только сбоку у них болтались фотоаппараты и кинокамеры. Одни из них снимали деревню и окрестности, другие наводили объективы на родственников и земляков капитана Соколова, знатных и незнатных, всех подряд.

Когда я показался на улице, репортеры окружили и меня, и ну стараться. Я стоял и моргал глазами, едва успевая поворачиваться. Потом смикитил, чем это пахнет, и поспешил удалиться. "Дурак, дурак! - корил сам себя.- Ведь завтра твои фотографии появятся во всех газетах, и тогда..." Я представил здешнего Эдьку Свистуна, представил, как он, будучи в Москве, покупает в киоске газету, натыкается взглядом на собственное изображение, читает подпись и разражается гомерическим хохотом: "Какой еще там Эдька Свистун? Это я Эдька Свистун"-представил все это и... возненавидел репортеров всех цивилизованных и нецивилизованных планет Вселенной. Вспомнился наказ деда Макара остерегаться ребятни. "Отвинтят какую-нибудь гайку, и шабаш, обратно не воротишься!" Не ребятни, а репортеров - вот кого надо остерегаться.

Но... было уже поздно. У нас на Земле правильно говорят: пролитого да прожитого не воротишь... Жалея о случившемся, однако не унывая и не теряя головы [ Пример, достойный подражания. ], я отправился к Фросе. После вчерашнего я не знал, как вести себя. Случай упростил и облегчил мою задачу.

Приду, поздравлю, и все. На большее сегодня рассчитывать нечего, думал я.