За тридевять земель (СИ)

Кошка состроила на морде никифоровское выражение и менторским тоном посоветовала:

— А думать всегда полезно, особенно — если не после, а до.

Василиса возмутилась:

— Ещё ты будешь меня поучать!

С трудом встав на ноги, она помассировала затёкшие ступни, попыталась переплести косу, и обнаружила, что волосы — в листочках и мелком мусоре, нападавшем за ночь с дерева, а по спине, кажется, кто-то ползёт.

Взвизгнув, Василиса скинула одежду и бросилась в воду, Ликси прыжком догнала её, обвилась браслетом вокруг запястья и посоветовала нарисованным ртом:

— А ты палочку в зубы возьми, там на берегу их много.

— Зачем?

— А все так делают — с головой окунаешься, все блохи на палочку и перелезут. — И вредная кошатина мерзко захихикала.

— Ах, так! Ну-ка, иди ко мне на руки, быстро!

Ликси выскочила на подставленные ладони и завертела головой — мол, что случилось? Василиса осторожно опустила ей в воду, отскочила на шаг в сторону и объяснила:

— Будем учиться плавать. Хвост держим вверх, когти растопыриваем, и гребём. Давай, учись — а то в прошлый раз чуть не утонула.

Ликси фыркнула, попыталась что-то сказать, но хлебнув воды, смирилась, и по-собачьи погребла к берегу. Последние метры через мелководье она преодолела двумя гигантскими прыжками и принялась вылизываться, отплёвываясь от солёной воды.

Василиса ещё немного поплавала, потом уселась на плед, достала из рюкзака расчёску и принялась приводить в порядок волосы. В этот момент остов лодки, полузасыпанной песком, зашевелился, и из дыры показалась взъерошенная голова, с изумлением взирающая на полуголую девушку с распущенными волосами. Немного повращав глазами, голова вылезла вместе с туловищем, явив свету замечательного, просто хрестоматийного портового оборванца.

Посмотрев на это чудо с не меньшим интересом, Василиса поинтересовалась:

— Пива хочешь?

Приняв истовое кивание головой за утвердительный ответ, девушка выудила небольшую пригоршню монеток и спросила:

— На сколько маленьких баклажек хватит? Так, понятно, на пять. Значит так, сейчас рысью в «Пьяную треску», берёшь там пива на все, и галопом — обратно, чтобы согреться не успело. Мне — четыре, тебе — одну.

На лице оборванца застыло изумлённо-восхищённое выражение «оказывается, со мной тоже может случиться чудо», он благоговейно принял в заскорузлую ладонь монетки и припустил вверх по склону со скоростью претендента на олимпийскую медаль. Не обращая внимания на скептические высказывания Ликси, Василиса наконец-то заплела косу, надела измятые юбку с майкой прямо на мокрое бельё, и начала вытряхивать песок из пледа. Плед развевался на поднявшемся ветерке, и вытряхиваться отказывался. Когда после очередного порыва ветра он ударил девушку по уху, она схватилась за серёжку — проверить, не вылетела ли, и внезапно охнула:

— Это надо же такой свиньёй быть! Дядьку Мирона бросила, сбежала и даже не проверила — как они там.

На вызов ответила тётка Анисья, и Василиса сначала испугалась, но сразу успокоилась: расстроенной собеседница не выглядела, и сразу затарахтела:

— Асенька, деточка, как ты, нормально добралась, головка не болит? А то мы вызываем — так не отвечает. Видно, у тебя говорилка получше, хотела даже по яблочку, но без мужика я его трогать боюсь.

— А что с дядей Мироном?

— Да что всегда — спину сорвал, когда скамейку выдёргивал, так что лежит, стонет и жрать требует, а я кручусь, от малых-то толку — как от петуха яиц, проще всё самой сделать. Так как ты?

— Да нормально у меня всё, хорошо. Чем там драка закончилась?

— Да ничем. Как ты исчезла — они оба в кусты бросились, косточку искать, что ты выбросила. Я им, правда, целый куриный скелет предложила, мол, оглоеды мигом до нужного вида обточат, так они глазами зыркнули, сказали, что я — дура-баба, а косточка та, раз ты её колдовала — волшебная, и они тебя по следам на ней вмиг отыщут. А как кость-то нашли — аж лбами столкнулись — вот тут-то драка и началась. А потом вообще смешно было — Серый от усердия кость перекусил, да кусок и проглотил. Потом поорали они друг на друга, заклинание твоё на все лады поповторяли — да без толку. Так и разбежались. Внук Кощеев варенье отравленное попробовал, долго плевался и сказал, что точно — слеза чёрного лотоса. А Серый вместе с этой ведьмой чернобрысой курицу-то прихватил.

Тётка Анисья продолжала в деталях описывать, кто как на кого смотрел, и чем она Мирону спину лечила, а с крутого берега уже скатился посыльный. Небольшие, с литр, баклажки, запотевшие снаружи, он с поклоном вручил девушке, за стремительность был вознаграждён ещё одной монеткой, и смотрел вслед своему персональному чуду, пока девушка не скрылась за парапетом набережной.

Дослушав историю об эпохальном сражении почти до конца, Василиса клятвенно пообещала словоохотливойй трактирщике обязательно приехать, и заторопилась домой — солнце-то уже заметно поднялось. Дорога обратно отыскалась на удивление легко — только мостик по пути попался почему-то лишь один, а арок вообще не было.