За тридевять земель (СИ)

— Поговорю, куда я денусь. А вот как обратно возвращаться?

— А какие проблемы? Так же, как сюда.

— Вот только я с пьяных глаз срок возвращения пропустил, так что монетка твоя — тю-тю. А если даже как-то домой и вернусь — то в Москву всё равно к пяти не попаду, там только лёту больше двух часов, да четыре — до Мурманска добираться, и билетов не достать. Это когда я психанул и домой рванул — повезло: кто-то билет сдал.

— А что в пять будет?

— Экзамен. Сама понимаешь, я ведь на бюджете, а там в затылок дышат…

Василиса повеселела:

— Какая ерунда! Сейчас всё организуем. Я тебе не успела рассказать, но с нашей последней встречи я, как говорят геймеры, что-то там себе прокачала и теперь многое могу. Хоть рассчитаюсь с тобой за спасение из пучины и участи хуже, чем смерть…

Она встала, потянув Гришу за собой, и скомандовала:

— Так, у тебя пять, хорошо, десять минут на душ и приведение себя в пристойный вид, и рванём.

— А Хранительница — это кто?

— Хранительница — это я. Давай, ускоряйся, я по дороге тебе всё расскажу. И имей в виду — вода в душе только холодная.

Гриша притворно застонал:

— Что-то одно я бы пережил: или тебя-Хранительницу или холодную воду. Но чтобы всё вместе…

Увернувшись от запущенной в него подушечки, он засмеялся, и только на пороге, полуобернувшись, посмотрел на Василису тоскливо и обречённо.

Глава 18. Дневные разговоры

За стеной зашумела вода и одновременно раздался абсолютно поросячий взвизг. Василиса одобрительно кивнула и, пробормотав, что холодная водочка сейчас — самое оно, чтобы взбодриться, критически оглядела комнату, с сожалением — так и не использованную кровать, и постучала кулаком в дверцу:

— Время вышло! Вытираемся, одеваемся — и на выход.

Вид вышедшего Гриши её не порадовал: был он несчастный, сине-зелёный, с красными глазами, и трясся мелкой дрожью. Так что вместо немедленного отправления пришлось выгнать его на солнышко, выдав расчёску, и жестоко отказав в дополнительной порции пива.

В приоткрытую дверь заглянула хозяйка, и неуверенно спросила:

— Можно? У вас кто-так так страшно визжал, я подумала — не случилось ли что…

Василиса смутилась:

— Вы уж нас извините за шум — у меня друзья ночевали, вот один из них холодный душ и принял.

— Да я понимаю, после хорошей гулянки ледяной душ — первое дело, нужно было и второго взбодрить. А вы можете и тёпленькой сполоснуться — там возле крана переключатель синенький, он со скважины на бак переключает, который на крыше. Дни-то жаркие стоят, там вода с вчера ещё не остыла, да за утро ещё подогрелась.

Василиса начала неудержимо хихикать, хозяйка с недоумением на неё посмотрела, а потом сообразила:

— Это я виновата, нужно было вчера объяснить…

Успокоив расстроенную женщину, девушка с удовольствием смыла с кожи соль тёпленькой водичкой, и даже ухитрилась промыть волосы. Перегнувшись через подоконник, она вытащила из руки задремавшего Гриши свою расчёску и завязала высокий хвост, попутно подсчитывая, сколько раз ей уже приходилось ходить в этом мире с мокрой головой. Получалось, что каждый день. Пожав плечами — ну, вот такая сказка, Василиса прихватила рюкзак и сэкономленное пиво, и отправилась будить Гришу.

Лицо у него слегка порозовело, и опять стало обиженным и красивым.

Василиса немного полюбовалась, впервые заметив и резко очерченные губы, и длинные, совсем девчачьи ресницы, повела взгляд вниз, потом строго приказала себе прекратить эту порнографию, и почти сразу послушалась. Григорий, видимо, почувствовал взгляд, открыл глаза, посмотрел на девушку как обычно — спокойно и ласково — и забеспокоился:

— Ты с ума сошла — такой холодной водой мыться, да ещё и с мокрыми волосами бегать.

— Ты ещё скажи «шапку надень». А мылась я тёплой, там, оказывается, рычажок был. Не смотри на меня так — я, честно, не знала, мне хозяйка только сейчас показала, когда на твой визг прибежала. И волосы у меня быстро сохнут.

Демонстративно взмахнув хвостом и поморщившись, когда он с влажным плюхом хлестнул её по спине, девушка поставила возле Гриши баклажки и предложила:

— Ну, идём прямо сейчас?

Григорий сгрёб вожделенный напиток и, пытаясь встать с занятыми руками, согласился:

— Идём. А куда?

Василиса задумалась, потом начала истерически хохотать, отступила на шаг назад, споткнулась, и свалилась чуть ли на колени к Грише. Он ловко перехватил девушку в полёте, усадил рядом и, дождавшись, когда она немного успокоится, спокойно поинтересовался:

— И что я смешного сказал?

— Это не ты — смешного, это я только сейчас сообразила, что не знаю, куда идти. Отправились бы сейчас в никуда.

Гриша почесал затылок:

— Да, проблема. Я так понимаю, что ты можешь переноситься только туда, где уже была?

Василиса неуверенно кивнула:

— Вроде бы, да. Хотя в Лисс я как-то попала, просто по названию. Правда, в детстве я чуть ли каждую здешнюю улочку знала и описать могла, пожалуй, лучше, чем переулки по дороге в школу. Наверное, нужно или побывать там, или видеть. Ну, ты понимаешь…

— Понимаю. Единственное, что придумывается — я тебе нашу деревню опишу.