За век до встречи

– Да! Много всего! – воскликнула она и рассказала о вырезанном на стволе дерева сердце, об инициалах «А.» и «Г.» внутри него, о двух косых крестах, которые могли означать год, о коттедже на набережной Челси и о мемориальной табличке с именем Гидеона Уорсли.

– Художник-портретист! – сверкая глазами, воскликнула Александра и, завернув недоеденный сэндвич в бумагу, спрятала его в пустую сумку. – Думаю, теперь нам прямая дорога в Национальную портретную галерею[27]. Идем!.. – И она решительно поднялась с травы.

– Что, сейчас?

– Почему бы нет? Доедай скорее, и пойдем. Я уверена, в Национальной галерее мы найдем все необходимые сведения об этом Уорсли. Быть может, там даже выставлены какие-то его работы.

– Но… разве тебе не нужно возвращаться в агентство? – спросила Бетти.

– Вообще-то да, нужно. Но мне не хочется… – Александра улыбнулась. – Тем более что сейчас у меня есть занятие поинтереснее.

36

1920

Арлетта, Лилиан и Мину стояли перед входом в Кингзуэй-Холл и оживленно переговаривались. Все трое были одеты в расшитые бисером шифоновые платья и бархатные туфли-лодочки. Их волосы в соответствии с последними требованиями моды были завиты и заколоты сверкающими заколками, глаза густо подведены, а губы накрашены карминно-красной помадой.

Лилиан, стоявшая между Арлеттой и Мину и державшая их под руки, то и дело принималась нетерпеливо подпрыгивать и переминаться с ноги на ногу.

– Как вы думаете, там будет кто-нибудь знаменитый? – спросила она в сотый раз.

– Там будем мы, – с улыбкой отозвалась Мину.

– Но мы не знамениты, – возразила Арлетта.

– Нет, – согласилась подруга. – Мы печально знамениты.

– Разве? По-моему, и до этого нам еще далеко.

– Скажем так, у нас есть все шансы стать печально знаменитыми.

– Что ж, с этим я, пожалуй, готова согласиться, – кивнула Арлетта.

– Как вам кажется, мы его узна́ем? – взволнованно спросила Лилиан. – Ведь мы видели его довольно давно, и… Интересно, а он нас узнает?

– Послушай, Лилиан… – сухо сказала Арлетта, которую лихорадочное возбуждение подруги, не ослабевавшее с тех самых пор, когда два дня назад посыльный доставил им обещанные билеты, изрядно утомило. – Мы приехали сюда, чтобы послушать джаз в исполнении знаменитого оркестра, а не для того, чтобы разглядывать знаменитостей или строить глазки мистеру Каперсу.

– Может быть, вы и пришли сюда только для того, чтобы слушать музыку, в чем я сильно сомневаюсь, – парировала Лилиан. – Что касается меня, то у меня более широкие интересы. Ой, ой, смотрите!.. Вон там!.. Это не Сара Бернар?..

Арлетта невольно обернулась, надеясь увидеть пожилую знаменитость, которую легко было узнать по пышной прическе.

– Да нет же, глупенькая, это вовсе не она! Посмотри сама, у этой леди обе ноги на месте[28].

Некоторое время все трое разглядывали пожилую женщину, пока не убедились, что ноги у нее действительно свои, а не протезы.

Наконец они вошли в фойе и остановились, обмахиваясь программками, так как вечер был по-июльски душный, да и зрителей в театре собралось намного больше, чем обычно. Лилиан вертела головой словно ласточка, высматривающая червячка, Лилиан и Арлетта тоже с любопытством оглядывались по сторонам, но проделывали это с куда бо́льшей сдержанностью.

На самом деле Арлетта волновалась куда сильнее, чем готова была показать. Дело было в приложенной к билетам карточке, на которой мелким, аккуратным почерком Годфри было написано:

«Загляните после концерта ко мне за кулисы. Буду ждать с нетерпением».

Арлетта не знала, означает ли это, что их пропустят за кулисы, где они смогут в полной мере насладиться сердечным вниманием Годфри, или им придется, словно свиньям у корыта, толпиться возле служебного входа вместе с остальными поклонниками в надежде увидеть его хоть издалека. И выяснять этот вопрос ей хотелось меньше всего. С каждой минутой Арлетте все сильнее казалось, что отправиться прямо домой сразу после концерта будет самым разумным и безопасным.

Прозвенел первый звонок, и они поднялись по полутемным лестницам в зал, чтобы занять свои места – отличные места в первом ряду партера. В зрительном зале стоял приглушенный гул множества голосов, шаркали ногами зрители, пробирающиеся к своим креслам, шуршали десятки, сотни вееров, бессильные разогнать духоту и витавшее в воздухе ожидание.

– Смотрите! Смотрите туда! – воскликнула Лилиан, довольно невежливо показывая пальцем куда-то в ложу. – Это же сам Айвор Новелло[29]!

– Тс-с! Тише! – прошипела Арлетта, виновато оглядываясь на сидящих слева и справа людей. Потом она бросила взгляд в том направлении, куда указывала Лилиан. Убедившись, что это и в самом деле был Новелло, Арлетта невольно подумала, что человек, занимающий в мире эстрадной музыки столь значительное положение, должен был бы сидеть рядом с ними в партере, чтобы иметь возможность в полной мере насладиться виртуозной игрой Годфри. У самой Арлетты от звука его кларнета по спине всегда бежали мурашки, но быть может, думала она, у музыкантов и композиторов другой подход.