За волной океана

Флотскую службу штурман Озеров начал с рядового матроса. Служил на пограничном корабле, с него и пошел в военно-морское училище. На вступительных экзаменах срезался по математике и получил двойку. Член приемной комиссии капитан 3-го ранга отдал ему документы и не без иронии заметил: «Поезжай, морячок, на свой корабль, тебе надо еще похлебать соленой водицы». Озеров покраснел до корней волос и как бы вскользь обмолвился, что уже и соленой водицы вдоволь похлебал, и не раз участвовал в задержании нарушителей морской границы.

— Да?! — удивился капитан 3-го ранга.

— И медалью меня наградили, — добавил матрос Озеров.

Капитан 3-го ранга снова взял документы матроса, призадумался.

— Я люблю математику. Я просто поторопился. Решал задачу не тем способом, — признался моряк. — Вот смотрите, как надо было решать. — Озеров вынул из кармана брюк помятый листок и протянул его члену приемной комиссии. — Это я потом написал... Глупо все вышло. Я очень хочу стать офицером. Клянусь...

— Пойдемте со мной к председателю приемной комиссии, — улыбнулся капитан 3-го ранга. — Постараюсь помочь.

После окончания военно-морского училища лейтенант Озеров приехал служить на Север. Гаврилову молодой офицер сразу пришелся по душе. Он однажды сказал: «Верю, что с таким штурманом мы с курса не собьемся».

Ночь прошла спокойно. Корабль неустанно утюжил серое, горбатое море. Где-то на глубине рыскала «чужая» подводная лодка. Ее во что бы то ни стало следовало обнаружить. Может быть, поэтому Гаврилов чувствовал себя скованным, отчужденным. Он стоял на мостике угрюмый, ветер хлестал ему в лицо, но он этого не замечал, ибо всецело был поглощен подводной лодкой.

«Ястреб» неуклюже, словно раненый кит, переваливался с волны на волну. Когда корабль покатился вправо, Гаврилов бросил суровый взгляд на вахтенного офицера:

— Точно держать на румбе!

— Есть! — торопливо отозвался вахтенный офицер.

Острова остались далеко за кормой. И хотя перед командиром «Ястреба» сейчас стояла совершенно другая задача, из его головы не выходил разговор с генералом Сергеевым. «Я понимаю, в период учений главным объектом для вас будет подводная лодка. Буду надеяться, если чужое судно появится в районе Каменных братьев, вы организуете наблюдение за ним. Выбор пал на «Ястреб» не случайно. Есть у вас, Сергей Васильевич, настоящая морская хватка».

Корабль упруго резал тугие волны. Медленно и как-то убаюкивающе текло время. Гаврилов, находясь и в море, умел ждать. Он, видимо, не сумел бы ответить на вопрос, чем влечет его море, но наверняка знал, что надлежит ему делать. И это было главным для него. Хотя ему порой и не везло в противолодочном дозоре, но он всегда полагался лишь на себя, на свое умение и опыт. И все же почему до сих пор молчат акустики, хотя по расчетам лодка должна быть где-то поблизости?

— Что слышно? — спросил наконец командир вахтенного акустика матроса Климова.

— Горизонт чист, целей нет, — последовал ответ.

«Как бы лодка не перехитрила нас», — подумал Гаврилов, глядя на старпома. А тот молча смотрел на зыбкое море. Корабль периодически носом зарывался в волну, и она гуляла по палубе, за кормой оставался пенный шлейф, при крене сторожевик ватервейсом черпал воду.

— О чем задумались, Игорь Борисович? — поинтересовался Гаврилов.

— Меня тоже волнует лодка.

Голос Покрасова прозвучал уверенно, словно он отдавал приказ, но Гаврилов уловил в нем излишнюю самонадеянность, о чем не замедлил тут же сказать. Старпом мог бы обидеться, но свой ответ он свел к шутке:

— Я как краб ищу свою добычу, но из норы не вылезаю — из нее лучше вести наблюдение.

Покрасов, находясь на ходовом мостике, весь был поглощен наблюдением моря, окружающей обстановки. Казалось, он поминутно ждал от него сюрприза, и поэтому был насторожен, сдержан в своих эмоциях и чувствах. Вот и сейчас, едва корабль покатился влево, он тут же сделал замечание рулевому. Гаврилов про себя отметил: есть у старпома морская хватка.

— В этих местах я воевал, — сказал Гаврилов, приглядываясь к скалистым берегам. — Ох доставалось нам!

Покрасов взглянул на командира:

— А мой отец где-то на войне затерялся.

— Как это — затерялся?

— Пропал без вести, — пояснил старпом, вглядываясь в морскую даль.

— На войне многие пропали без вести, — вздохнул командир. — Кем был ваш отец?

— Вы же знаете, воевал он здесь, на Севере. Кем был? Минером. — Покрасов помолчал. — Обидно до слез бывает... На могилу отцовскую не могу сходить.

— Я разделяю ваше горе... Кстати, вы пытались искать корабль своего отца? Я слышал, что в этом деле вам помогает майор Кошкин?

— Да, но пока ничего он не нашел. В музее флота мне дали адрес одного ветерана, который служил с моим отцом на корабле. Написал ему письмо, но ответа почему-то все нет.

— Да, война... — грустно молвил Гаврилов. — Не все еще военное горе выплакано, не все в слезах растворилось. Нет, не все... — И неожиданно спросил: — Ваш отец погиб вместе с кораблем?