За все наличными

— Русский? Москва? — Получив утвердительный ответ, он поинтересовался, уточняя: — На сколько человек хотите заказать стол?

— На двоих, — показал пальцами Тоглар.

— Это меняет ситуацию. Я думаю, мы найдем для вас места в зале. — И администратор, встав, уже дружески протянул Тоглару руку.

Чтобы получить до отъезда заказы от кутюрье Кристиана Лакруа, Наталье пришлось ежедневно проводить по три-четыре часа на примерках в салоне мэтра, а производственные цеха находились в разных кварталах Парижа, иногда и в разных концах столицы. Тоглар еще раз убедился, что мода требует жертв, и прежде всего от самой модницы. Чтобы не ломать друг другу день, Константин Николаевич утром, после завтрака в номере, завозил ее на такси по нужному адресу и оказывался свободным до обеда, или, как говорила Наталья на английский манер: до ленча. Обедать договаривались в каком-нибудь известном ресторане, опять же прибегая к услугам мсье Жака, и Тоглар приезжал туда пораньше, делал заказ на свой вкус и ожидал освободившуюся Наталью уже в зале.

Тоглар ничего не рассказывал девушке ни о себе, ни о своих предках -как-то не пришлось, да и она не расспрашивала, принимая все как есть. Конечно, ему больше всего хотелось поведать ей про своего знаменитого деда Николая Ивановича Фешина, повезти ее в Казань, показать ей зал в музее с автопортретом на входе, глянув на который в их родстве можно было не сомневаться, но все казалось, не подошло время, не настал еще момент. Когда он оставался каждый день с утра на несколько часов один в Париже, отправлялся в музей или известную галерею, надеясь случайно наткнуться на работы Николая Ивановича. Отыщи он работы Фешина в галереях, появился бы и резон объясниться с Натальей, рассказать о своих корнях. Конечно, когда он приведет Наталью на Кутузовский проспект в новую квартиру, покажет ей студию-мастерскую, обязательно расскажет ей про своего знаменитого деда, покажет единственную картину, оставшуюся от мастера и случайно попавшую к нему. Тогда, может быть, Наталья лучше поймет его страстное желание рисовать, попытать свой шанс в творчестве. Тоглар помнил ее счастливые глаза в Ростове, когда молниеносно сделал углем ее портрет и портрет утонченного хозяина салона "Раздан".

В Лувре он уже побывал вместе с Натальей сразу после посещения Монмартра, но однажды его вновь потянуло туда — спокойно посмотреть еще раз зал близких его душе импрессионистов. Но на этот раз ему неожиданно выпала удача. В зале современных художников он увидел изумительный парадный портрет Рудольфа Нуриева, под чьим патронажем проходил фестиваль. Но главным оказалось то, что картина была кисти российского художника Эдуарда Шагеева, того самого, чью огромную картину "Сон эстета" он купил для интерьера в свою мастерскую-студию как раз накануне отлета в Париж.

В Париже Тоглар часто и с благодарностью вспоминал Эйнштейна, это ведь с его легкой руки он вызвал Наталью в Москву и уговорил отметить Новый год в европейской столице.

Вспомнив в очередной раз про Георгия, Константин Николаевич купил в подарок ему, Аргентинцу и Дантесу, заядлым картежникам, по большому набору французских карт высочайшей полиграфии — смесь шелка, льна, хлопка, качественных сортов бумаги, а о красках, рисунках, сделанных известными художниками Европы, и говорить не приходится — так и просятся в руки. Зная страсть Эйнштейна к аксессуарам, Тоглар приобрел ему по дюжине шейных платков от Эрмеса и галстуков от Кардена. Наткнувшись на ювелирный магазин "Картье", вспомнил о визитных карточках, так поразивших его воображение в "Пекине", и тут же заказал себе сотню из сусального золота, правда, больше часа бился с тамошним художником, пока не придумали сложную монограмму из его инициалов: К.Н.Ф., обозначил же он себя на визитке кратко и скромно -художник.

Не забыл Тоглар и про подарки для Виленкина, с которым переговаривался по телефону каждые три дня. Дела на Кутузовском проспекте продвигались успешно, хотя до завершения было еще не близко. Но в Париже Константин Николаевич несколько успокоился: Наталья была рядом, а жить в "Метрополе" совсем не плохо, на худой конец, можно было еще куда-нибудь слетать отдохнуть, например на острова в теплом Индийском океане, — наверное, приятно среди зимы вернуться в Москву загорелым. Не прав был поэт, когда с грустью написал:

Коль нет цветов среди зимы,

Так и грустить о них не надо.

Жаль только, поздновато открылись и границы, и возможности...

Для дизайнера Виленкина Тоглар накупил журналов, книг, альбомов по оформлению интерьеров в жилых зданиях, офисах, банках, ресторанах, барах. Константин Николаевич бегло перелистал их у себя в номере и с удовольствием отметил, что московский дизайнер нисколько не уступает прославленным коллегам из Парижа, особенно если судить по салону "Ягуар-стиль" в гостинице "Софитель-Ирис". Тоглар лишний раз убедился в верности своей теории — если человеку дан талант, он проявится где угодно, при любых условиях, пример тому и Джон Кранко, и Рудольф Нуриев, да и его дед — художник Фешин.