За всю любовь

– Она хотела создать неловкую ситуацию, встать между тобой и Томмазо. Так и не смирилась с тем, что ты увела его у нее. Это высокомерие было всего лишь маской. На самом деле она считала, что ты его недостойна, и сказала мне об этом тогда в Париже. Зато мы с тобой, по ее мнению, всегда нравились друг другу, но боялись в этом признаться.

«Поверь мне, – сказала она, – иногда в маске люди более искренни, чем без нее».

Алессандро улыбается и продолжает рассказ:

– Это было местью оскорбленной женщины, и мне не хотелось участвовать в такой игре и становиться ее пешкой. Первым порывом было сразу снять маску и обнять тебя. Но ее слова – «на самом деле ей нужен только ты» – никак не выходили у меня из головы. Эта мысль не давала мне покоя. Не знаю, почему, но я вновь почувствовал, как кровь забурлила в жилах, начал думать о всякой бессмыслице… Может быть, я выпил лишнего, но когда я увидел тебя с Томмазо – ты была совершенно на себя не похожа, – на меня накатила такая тупая злость, какой я не испытывал никогда в жизни. Не знаю, была ли это ревность, разочарование, досада оттого, что не я с тобой рядом. В общем, благодаря уловке Надин у меня с глаз будто спала пелена, и я почувствовал то, что так долго отказывался замечать. По-своему, этот трюк сработал.

Алессандро проводит рукой по подбородку и какое-то время молчит, собираясь с мыслями. Линда, не дыша, смотрит на него.

– Главное то, что мне нужно было услышать эти слова от кого-то. То, что я люблю тебя, я понял лишь тогда.

На секунду он умолкает.

– Вернее, в тот момент я решил принять это для себя.

Линда вздрагивает. Она чувствует, как по телу пробегает дрожь. Его слова повисают в воздухе, а потом, будто образуя волну, сбивают с ног.

– Что… что ты говоришь, Але? – спрашивает она еле слышно.

Она не может подобрать слов, не знает, куда девать глаза, что думать. Может, она ослышалась или он шутит? Это вполне в его духе, он всегда любил пошутить и заставать людей врасплох.

Но Алессандро серьезен и продолжает говорить:

– Я не знаю, когда это произошло. Если подумать хорошенько, мне кажется, что я влюбился в тебя с первого взгляда, когда мы еще были детьми и твердили друг другу, что мы друзья. С того дня, как мы занимались любовью в пещерах, я решил, что ты станешь моей навсегда. Мы рассказывали друг другу все, делились всем, но была одна вещь, о которой мы никогда не решались спросить друг друга. И теперь я понял, почему: я боялся потерять тебя, будто знал, что однажды жизнь разлучит нас. Я не хотел обманывать себя, чтобы потом заново привыкать к жизни без тебя. Каждый раз, видя тебя все эти годы – не важно, где ты и с кем, – я чувствовал, что ты моя несмотря ни на что. Это означает лишь одно: я любил тебя тогда и люблю сейчас. Ты навсегда поселилась в моем сердце.

Линда понимает, что его слова – точка невозврата, и их нельзя стереть из памяти. Она в смятении и задыхается от потока неожиданных слов. Хотя, может быть, не такие они и неожиданные.

– Но почему? – шепотом спрашивает она. – Почему ты до сих пор ничего мне не говорил? Почему, черт возьми, ты молчал все эти годы и решил сказать об этом только сейчас?

Она с трудом сдерживает слезы.

– Я же говорю… боялся тебя потерять. А может быть, просто трусил. Думаю, что, вернувшись из Вьетнама, я был готов признаться в своих чувствах. Но тогда ты выбрала его, и мне оставалось только отойти в сторону. Ты была с человеком, который спас меня. Мне казалось, так будет справедливо, я думал, ты заслуживаешь его больше, чем меня, ведь он всегда с тобой, надежный, не то что я, вечно в разъездах; я не мог дать тебе того, чего хотел. Поэтому я убедил себя, что будет лучше снова исчезнуть. Я продолжал врать себе, что могу жить без тебя.

Линда растерянно смотрит на него. Она чувствует, как к горлу подступает комок, ноги подкашиваются. Надо сесть, иначе недолго свалиться на пол. Она с трудом доходит до кровати.

Алессандро пододвигает стул и садится рядом, возвращаясь к тому вечеру в Париже.

– Когда я подошел к тебе в саду, то совершенно растерялся. Ощущения, которые я пережил, опьянили меня. Я не знал, что сделаю в следующий момент. Может быть, мне хотелось просто поговорить с тобой, снять маску и сказать: «Привет, это я». Но потом, когда ты оказалась так близко и я почувствовал твой запах, такой родной и вместе с тем чувственный, во мне будто что-то щелкнуло, я не знаю, что это было… но уверен: ты тоже это почувствовала. Я хотел, чтобы ты снова стала моей. Мы поцеловались, а потом все произошло так естественно, что никто из нас не противился этому.

Линда отводит взгляд, охваченная волной воспоминаний о тех волшебных минутах, которые столько времени не давали ей покоя, и она то и дело заставляла себя выбросить все это из головы. Алессандро берет ее за подбородок и хочет, чтобы она посмотрела ему в глаза.

– Я был растерян не меньше тебя, Линда… Я не знал, что говорить, что делать, я так запутался, что мне только и оставалось бежать без оглядки. Ловушка, подстроенная Надин, сработала идеально, но попал в нее только я.