За закрытой дверью

– Хорошо. – Он подтащил к себе единственный стул и уселся напротив. – В одной деревне далеко-далеко отсюда жил-был один мальчик. Жил он с отцом и матерью. Когда он был совсем маленьким, он очень боялся сурового и властного отца и очень любил мать. Но со временем понял, что мать слаба и никчемна и не может защитить его от отца. Тогда мальчик стал ее презирать. Ему нравилось видеть ужас на ее лице, когда отец тащил ее вниз, в подвал, и запирал там вместе с крысами. Способность вселить такой ужас в другого человека вызывала восхищение; мальчик перестал бояться отца и мечтал стать таким же, как он. Доносящиеся из подвала крики матери услаждали его слух. Запах ее страха был приятнее всех ароматов. Все это кружило ему голову, и очень скоро он ощутил непреодолимое желание подражать отцу. Когда тот оставлял его дома за главного, мальчик сам тащил мать в подвал. Она умоляла не запирать ее, но просьбы о пощаде лишь возбуждали его. Мальчик слушал ее страх – и не мог наслушаться; вдыхал – и не мог надышаться; он хотел держать ее там вечно.

Однажды вечером, – продолжал он, – когда отец работал на участке, матери как-то удалось выбраться из подвала. Мальчику было тринадцать; он понимал, что если мать сбежит, то он больше никогда не сможет наслаждаться ее страхом. Он ударил ее, не желая отпускать, а когда она закричала, ударил еще раз. И еще. Она кричала, а он бил, понимая, что уже не может остановиться. Не остановился, даже когда она упала. Потом, взглянув на ее изуродованное, окровавленное лицо, подумал, что впервые видит ее такой красивой. На крики прибежал отец и отшвырнул мальчика от матери. Но было поздно: она умерла. Отец в ярости набросился на мальчика с кулаками, тот ударил его в ответ. Когда приехала полиция, мальчик заявил, что мать убил отец, а сам он пытался ее защитить. Отца посадили. Мальчик был счастлив. Он рос, и вместе с ним росло страстное желание завести себе «игрушку», в которую можно будет вселять ужас, когда угодно и как угодно. Такую, чтобы не искали. Которую можно держать взаперти. Он понимал, что найти такую будет непросто, но был уверен в успехе: все получится, нужно только постараться. А пока шли поиски, ему нужна была какая-то отдушина. Угадай, что он придумал?

Я молча помотала головой.

– Он стал адвокатом по делам о домашнем насилии. А что он сделал потом, знаешь? – Он приблизил губы к моему уху и прошептал: – Женился на тебе, Грейс.

Мне стало трудно дышать. До последнего я отказывалась верить, что он и есть тот самый мальчик, но теперь меня затрясло. Комната поплыла перед глазами. Джек с довольным видом откинулся на спинку стула, вытянул перед собой ноги и спросил:

– Ну как, тебе понравилась история?

– Нет, – выговорила я дрожащим голосом. – Но я тебя выслушала, могу я теперь уйти? – Я попыталась встать, но он толкнул меня обратно на постель.

– Боюсь, что нет.

От ужаса из глаз хлынули слезы.

– Ты обещал!

– Разве?

– Пожалуйста. Пожалуйста, отпусти меня. Я никому ничего не расскажу, обещаю.

– Разумеется, расскажешь.

– Нет, нет. – Я мотала головой. – Не расскажу.

С минуту он помолчал, словно обдумывая мои слова.

– Дело в том, Грейс, что я не могу тебя отпустить. Ты мне нужна. – Заметив мой затравленный взгляд, он присел рядом на корточки, втянул носом воздух и выдохнул: – Божественно!

От его тона по спине побежали мурашки. Я отшатнулась.

Джек протянул руку и провел ею по моей щеке:

– Не бойся, я тебя не трону. Ты здесь не для этого. Но я еще не все рассказал. Итак, я ждал и искал, а тем временем начал создавать себе репутацию. Прежде всего мне нужно было идеальное имя. Я придумал фамилию – Энджел. Сначала на полном серьезе хотел назваться Габриэлем, но потом рассудил, что Габриэль Энджел – это как-то чересчур.[3] Слишком идеально. Я стал думать дальше, провел небольшое исследование и обнаружил, что хороших парней в кино обычно зовут Джек, – и вуаля! На свет появился Джек Энджел. Потом я нашел себе идеальную профессию, – тут он весело покачал головой, – и комизм ситуации не перестает меня забавлять: Джек Энджел, защитник избитых женщин… Но моя жизнь тоже должна была выглядеть идеальной. Сорокалетний холостяк без признаков невесты на горизонте вызывает у людей вопросы. Так что можешь себе представить, что со мной творилось, когда я увидел вас с Милли в парке! Мою идеальную жену и мою…

– Даже не мечтай! – прошипела я. – Я не стану твоей идеальной женой! Думаешь, я буду жить с тобой после всего, что ты рассказал? Захочу от тебя детей?

Он расхохотался, и я от неожиданности замолчала.