За закрытой дверью

В машине по дороге домой я стараюсь собраться с духом. Исход непредсказуем. Джек молчит – очевидно, знает, что иногда (пусть и не всякий раз) его вспышки ярости перенести легче, чем мучительное ожидание. Нельзя позволять страху сбить меня с мысли; лучше попробую придумать, как отвести от себя его гнев. В итоге решаю: нужно заставить его поверить, будто я сдалась и потеряла последнюю надежду. Кстати, моя бездеятельность в последние месяцы как раз очень мне на руку, хоть я и злилась на себя за нее. На этом фоне переход к полной апатии будет выглядеть естественно.

– Надеюсь, не нужно объяснять, что, пригласив Дженис, ты сделала себе только хуже? Намного хуже, – произносит он, решив, видимо, что уже достаточно долго меня мариновал.

– Я пригласила ее, чтобы она могла рассказать миссис Гудрич, как хорошо будет Милли в нашем прекрасном доме, – устало отвечаю я. – Не думаешь же ты, что в школе, где Милли провела целых семь лет, спокойно с ней расстанутся и даже не поинтересуются, куда ее увозят?

Он одобрительно кивает:

– Очень великодушно с твоей стороны. Правда, возникает вопрос: с чего бы тебе в твоем положении проявлять великодушие?

– Наверно, я уже просто смирилась. Я не смогу предотвратить неизбежное, – тихо отвечаю я. – По-моему, я уже давно это поняла, – тут я прерывисто вздыхаю. – Сначала не сомневалась, что найду какой-нибудь выход, но теперь я устала. Устала до смерти. Ты всегда на шаг впереди меня.

– Рад, что ты это поняла. Хотя, если честно, я даже немного скучаю по твоим наивным попыткам сбежать. Раньше было как-то веселей.

Попался! Ощущаю легкое удовлетворение. Я его перехитрила! Это хорошо – теперь я уверена, что сумею проделать это снова. Смогу обратить неприятности в свою пользу и найти хорошее в плохом. Правда, пока непонятно, что хорошего в приезде Милли. Пожалуй, то, что он, по крайней мере, продлится недолго. Мне и пару часов непросто будет вынести, учитывая ее неизбежные восторги по поводу дома, а уж больше и представить не могу – каждую секунду помнить, что задумал Джек, и сознавать, что я вряд ли найду обещанное решение!

В большом пальце пульсирует боль. Очень хочется разуться, но рисковать нельзя: где гарантия, что я смогу снова всунуть ногу в туфлю? Теперь, с учетом скорого визита Милли, таблетки обрели новый смысл. Я уже не могу оставить их в носке туфли и дожидаться подходящего момента, как планировала изначально: нет времени. Если я хочу ими воспользоваться, то должна пронести их к себе в спальню. Но как это сделать, когда за каждым моим шагом следят?

Пытаюсь придумать, как все устроить. От таблеток будет толк лишь в том случае, если мне удастся скормить их Джеку в нужном количестве и он на время отключится. Но если даже просто пронести их в спальню – почти невыполнимая задача, то что говорить о том, чтобы заставить Джека их выпить? Что ж, не будем забегать вперед. Все, что я сейчас могу, – это двигаться к цели постепенно, шаг за шагом, думая о том, что есть.

Мы заходим в дом. Снимаем пальто, и тут звонит телефон. Джек, как всегда, берет трубку. Я, как всегда, послушно жду. Бежать вверх по лестнице в надежде быстро достать там таблетки бесполезно – он сразу бросится за мной.

– Сегодня ей намного лучше, спасибо, Эстер, – слышу я и после секундного замешательства, разом вспомнив события вчерашнего вечера, соображаю: Эстер звонит узнать, как я себя чувствую. – Да, мы зашли буквально секунду назад, – продолжает он после паузы. – Гуляли с Милли. Я скажу Грейс, что ты звонила, – снова пауза. – Конечно, я ее позову.

С невозмутимым видом беру протянутую Джеком трубку, хотя на самом деле немало удивлена: обычно он всем говорит, что я не могу подойти. Впрочем, сейчас его обычная отговорка – я в душе или сплю – просто не сработала бы, ведь он сказал Эстер, что мы только вошли.

– Привет, Эстер, – осторожно говорю я в трубку.

– Я знаю, что вы только приехали, и не буду тебя задерживать; просто хотела узнать, как ты? Ну, после вчерашнего?

– Все хорошо, спасибо. Мне намного лучше.

– Знаешь, у моей сестры тоже был выкидыш, еще до рождения первого ребенка, и я представляю, как это тяжело.

– И все-таки мне не стоило вываливать на вас свои эмоции, – отвечаю я, понимая, что Джек внимательно слушает каждое слово. – Но уж очень тяжело было узнать о беременности Дианы.

– Ну еще бы, конечно! – восклицает она сочувственно. – Слушай, я хочу, чтобы ты знала: если тебе нужно с кем-то поговорить, то я рядом.

– Спасибо, Эстер! Ты очень добра.

– А как поживает Милли?

Ей, очевидно, хочется сразу укрепить нашу едва проклюнувшуюся дружбу. По привычке остерегаясь ее любопытства, я подумываю закончить разговор примерно так: «У нее все отлично. Спасибо, что позвонила. К сожалению, я больше не могу говорить: нужно кормить Джека ужином». Но вдруг решаю поговорить еще, как обязательно сделала бы в нормальной жизни.

– О, она вся в предвкушении, – улыбаюсь я. – Через две недели, в воскресенье, приедет к нам гости, посмотрит наконец наш дом. Ее привезет Дженис, воспитатель. А в понедельник Милли исполнится восемнадцать, заодно и отметим.