За закрытыми дверями. Вы бы мне поверили?(СИ)

Я уже думала, что не смогу писать здесь до осенних каникул. Не хотелось нарушать спокойствия последних полутора недель, но вот опять я нервная и в слезах. С нашего прилёта прошло примерно три недели - чуть меньше. Я ехала с таким ожиданием встречи с Таней, так хотелось разделить с ней полученные эмоции, рассказать что-то интересное, через себя и её приобщить к горам. Я очень соскучилась по ней, по нашему общению. В течение поездки мы переписывались немногословно, но постоянно.

И вот, утро двадцать третьего числа. Утро, часов девять, мы приехали домой. "Она ещё спит, и наверняка, не помнит точно дату возвращения, да и сегодня у меня не много сил на прогулки", - так думала я всё утро. И день. И вечер. Кажется, она куда-то уезжала на пару дней. Ладно. На следующий день она написала. Немного болтовни и кульминация: "Мы должны встретиться!".

Господи. Я сейчас задохнусь.

"Конечно", - ответ. "А скалы?". Я написала, что больше не настроена в ближайшее время соприкасаться со скалами, палатками и тому подобным. "Ну ладно". "Тогда завтра?", - спросила я после относительно продолжительной паузы. "Я только у мамы спрошу...", - собственно, я поняла, что мы не встретимся, ещё когда она "замолкла". Попытала надежду. До вечера я не писала ей больше. Вечером спросила. "Меня тащат на дачу...". Меня просто резануло. До среды (до двадцать седьмого). Я едва ли не заплакала. Она написала вечером двадцать шестого, сообщила о приезде. Я нашла в себе силы ответить лишь к середине слудующего дня. И ещё два дня молчания после трёх фраз. Я ей звонила по вечерам - только к этому времени моё отчаянье и желание всё же поговорить и встретиться пересиливало все остальные мысли и гордость в том числе. Она ни разу не ответила. Потом двадцать девятого я дозвонилась. И онемела. Она меня узнала (звонок был с маминого номера). Она странно произнесла моё имя. Решила перезвонить на домашний. Перезвонила. Я была нема. Подтверждала своё присутствие - и ничего больше. Не могу больше. Мы молчали более часа. Разве что пару раз (пор конец) она начинала на разный манер повторять моё имя. Много-много-много раз. Я молчала и старалась сдержать слёзы обиды. А потом она сказала, что её надо идти - они опять едут на грёбанную дачу! Я убрала телефон подальше и просто захрипела. Во мне что-то умерло в этот момент. Взяв себя в руки, я вновь поднесла телефон к уху. Мы помолчали ещё. А потом связь отрубилась. Она успела сказать, что приедет ко мне в воскресенье (последний день перед учёбой). Даже написала это же и пояснила, что у них отключили свет.

Пока мы молчали я ходила с трубкой по квартире, провожая родителей (они тоже уезжали на дачу). И мама: "Может пригласишь Таню к себе, пока мы уедем?". Именно этого я и хотела, чуть улыбнувшись я с ехидцей ответила, так чтобы было слышно на том конце, что мы ещё говорим.

После всего этого я осталась совершенно одна. Смотрела каую-то чепуху и ела заказанную пиццу в одиночестве, постоянно пробиваемая слезами. Кое-как проползли дни. Я ждала с самого утра в воскресение (я, кажется, почти не спала). Я ждала утром. Ждала днём. Ждала до двух. Ждала до четырёх. Дождала до половины шестого. Нет. Не приехала. Я написала ей: "Время вышло". Я уже знала, что она не приедет, когда около двух вернулись родители. Я знала, что она не приедет, когда в последний день лета дети в четыре часа густо шастали по детсткой площадке. Я знала, что она не приедет, когда ужинала в шесть часов. Но было так гнусно. Я не могу столько выносить от одного человека. Я не могу. Не хоучу - без неё. Если наша дружба пропадёт, растает, для меня это будет подобно полнеёшему стиранию без возможности возвращения более двенадцати лет жизни. Просто одним махом. Всё, что во мне есть так или иначе связано даже не просто с ней, а именно с нами.

Уже совсем вечером - около десяти - она ответила: "Прости, я думала, что успею".

"Ага, дней десять ты именно так и думала", - впервые по-настоящему не сдержалась я.

"Из этих дней 10 меня не было в городе дней 7", - сухо ответила она.

"Кто хочет - ищет возможности, кто не хочет - ищет причины. Ты ведь не на луне была, правда?".

"Да, не на луне".

"Чего ж ты первое проигнорировала".

"Не знаю, что ответить".

"Ясненько".