За запертой дверью (СИ)

Вера Александровна подошла к двери и вполне непринужденно повернула ключ. Не поднимая глаз, Ада сидела за столом, уткнувшись в компьютер. Чувствовала ли она происходящее? В какой-то момент она допустила забавную мысль, но в следующую же секунду её отвергла — слишком смелой она ей показалась.

Вера Александровна была когда-то преподавателем у Ады. Это было не так давно. Казалось, буквально вчера девушка сидела за партой и записывала за ней лекции, а сегодня, сегодня они уже коллеги.

— Будь добра, закрой жалюзи, — попросила преподавательница, — Вы здесь всё равно ярче солнца светите.

На щеках девушки появился легкий румянец, она вздрогнула, нелепо улыбнувшись, и сделала так, как ей было сказано. Было довольно странно, и всё же приятно: одна женщина может вот так легко и просто сделать искренний комплимент другой. Так легко и просто!

Ада улыбалась. Улыбалась, потому что Вера Александровна заставляла её. Улыбаться. Краснеть. Да, было что-то, что Ада не могла себе объяснить, а в ответ на расспросы удивленных одногруппников только разводила руками. Было что-то. Очень глубоко.

Вера Александровна замерла в центре комнаты.

— Вам помочь чем-нибудь? — спросила наконец Ада, не ожидая никакого ответа.

Преподавательница сделала пару медленных, но до неприличия уверенных шагов к её столу.

-Вы — красивая молодая особа, дорогая. В этом твоя сила и твоя слабость.

Она медленно обошла стол и положила руки девушке на плечи.

— А ещё Вы, должно быть, очень чистая, — протянула она, крепче сжимая их в длинных пальцах.

Что-то — нет, вовсе это было не сердце, — заколотилось внутри. Куда-то пропала ясность. Ужас! Ада почувствовала, как окаменело её тело под тяжестью чужих рук, как страшно ей пошевелиться, будто от малейшего движения зависела вся её жизнь. Просто безумие! В животе что-то сотрясалось от неожиданности и ещё от чего-то. Мысли рассыпались, не успев означиться.

— Что вы делаете? — взволнованно спросила Ада, имея в виду другое. Она хотела ненавязчиво заглянуть Вере Александровне в глаза и, может, найти там ответы на вопросы, которые она не может задать.

— Только то, что могу, — ответила та, развернув её голову обратно вперед, — и ничего больше.

Девушка сидела в оцепенении, плохо представляя, что должно произойти в следующую минуту, или наоборот — слишком хорошо.

Руки женщины ядовитыми змеями сползли Аде в блузку и обожгли её холодом. Холодом ли?

От неожиданности она дернулась.

— Не нервничайте, — успокаивала её преподавательница, — случится то, что должно случиться.

— Простите, я не хочу, — Ада предприняла попытку вырваться из рук, что прижимали её к спинке стула, но она не увенчалась успехом. Слишком была осторожная.

— Я хочу, — Вера Александровна говорила спокойно, будто дело было обычным, как наклеить пластырь. — Да и насчет Вас сомневаюсь.

Ада почувствовала, казалось, всё сразу. Такого опыта у неё никогда не было, и ей, разумеется, было страшно. Страшно — то ли слово? Однако помимо нарастающего страха в сердце девушки проникло и другое чувство. То самое, что не позволяло вскочить и закричать. Не позволяло убежать. Не позволяло двигаться. Головой она сразу поняла, что всё это очень неправильно. Но дверь была заперта и жалюзи закрыты — весь мир остался за кармой. Она ничего не должна была, и она могла этого легко избежать, и она этого, кажется, хотела. Однако, видимо, недостаточно сильно.

Она никогда не питала особой любви к женщинам. Да и сама любовь, как и радости интимной жизни, всегда обходила её стороной. Но уважение — нет, это было скорее вознесение — этих людей, людей с кафедры зарубежной литературы, поселилось в сердце Ады ещё в первые дни учебы, во времена её студенчества, и до тех пор не отпускало. Казалось, это чувство было сильнее многих других, и порой Ада сама принимала его за что-то большее, что-то личное, интимное. Разумеется, — хотя нам ли знать наверняка? — она и подумать не могла, что когда-нибудь окажется в подобной ситуации. Разве бывает в жизни такое? И вот над ней склонилась профессор и сжимает её плечи в руках. Представьте только!

Вера Александровна легко запустила длинные сухие пальцы в волосы юной лаборантки и растянула её на столе — как дурно это звучит! И Ада думала об этом, лежа там, среди бумаг и прочих ненужных вещей: она думала о том, как дешево она выглядит.

— Конечно, было бы удобнее, будь Вы в юбке, — отшутилась Вера Александровна.

— Я почти не ношу юбки, — прошептала девушка.

— Что ж, это Ваш выбор.

Она оценила ситуацию и вытащила Аду из-за стола, в каком-то глухом порыве толкнув её к шкафу. Непринужденно, как весеннее утро проникает в окно, её рука оказалась под брюками девушки. Ощутив тепло, Вера Александровна легко улыбнулась, но не Аде, а будто самой себе. Она прижала её сильнее к шкафу, запуская вальяжные пальцы в свою лаборантку.