За зеркалами

Глава 17. Ева. Натан

Узнал, что она у Рози и успокоился. Старушка оказалась достаточно сообразительна, чтобы спрятать её и выиграть для меня время. Ведь, наверняка, знала, что пасли Еву дети. А потом голос её услышал, стоя за занавеской, и словно отпустило. Выдохнул. Мелким приказал убежать и не сметь возле меня ошиваться. А сам постарался успокоиться. Какое там…на голос её как зверь на голос хозяина реагирую. Натасканный на неё одну. По телу от короткой фразы судороги удовольствия пробегают. Разрядами. Потому что имя моё произносит так…так, что кажется, сам дьявол сдохнуть мог бы от зависти лютой. Сам понимаю, что мерещится, что придумал себе это, а чуть ли не глаза закатываются от наслаждения его слышать её голосом. И сразу в памяти оно же стоном…протяжным. Таким, мать её, протяжным, на долгом выдохе, когда кончала, извиваясь на моих пальцах…и необходимость снова именно так его услышать.

Чёёёёёрт…когда я от наваждения этого освобожусь? Словно пелена с её именем и лицом перед глазами. Плотная, как ткань какая-то, не завязана на затылке, нет. Гвоздями прибита, чтобы уж наверняка. Чтобы от каждого воспоминания пульсировало во всём теле адским желанием.

И теперь перед ней стоял. Почти вплотную, так, что чувствую, как её тело горит. Да, я чувствую этот жар и вижу его на её лице лихорадочным румянцем. На глазах её, слишком синих, чтобы удержаться и голову не потерять, раз взглянув в них. Там, в тёмных зрачках жар этот пляшет, блестит призывно. Рот невольно приоткрыла, а у меня у самого от её близости в горле пересохло как от дичайшей жажды. Пить. Пить её поцелуи до тех пор, пока не отпустит. Впиваться в мягкие податливые губы, чтобы ощутить, как сбивается её дыхание, чтобы вздрогнуть, когда запустила тонкие пальцы в мои волосы, приподнимаясь на цыпочки и прижимаясь сильнее. Грёбаный ад! Я словно и не жил все эти дни. Я словно только сейчас воскрешал из могильного пепла, зарываясь ладонью в тёмный шёлк волос, чтобы растворить её в себе. Рывком на стол посадил, становясь между её колен, чтобы послать проклятье прямо в зовущие, такие сладкие губы, когда она одобрительно застонала, распахивая стройные ноги.

Вашу мать…я только сегодня утром до озверения долго трахал очередную сучку в номере отеля. Только сегодня утром я считал, что вполне себе расслабился перед поездкой…ни хрена! Иллюзия. Член стоял колом так, будто я год никого не имел. Болезненно тёрся о ткань брюк, требуя разрядки. Немедленной. И именно с ней. Толкаться языком в её рот, сплетаться с её языком в каком-то диком неконтролируемом танце, алчно пожирая каждый стон, каждый рваный выдох. Не желая отстраниться ни на мгновение. Содрал за рукава вниз пальто, стягивая его с неё, и застонал сам, когда упёрлась в меня грудью, сосками возбуждёнными, острыми, так преступно проступающими через ткань тонкой рубашки. Даааа…она самое настоящее преступление. Я давно перестал верить в эти выдумки про Бога и его потрясающий Эдем…но если та Ева была хотя бы наполовину похожа на мою, то я понимал придурка Адама.

Ладонью сжал упругие полушария груди, и впился губами в обнажённое горло, улыбнувшись её стону.

— Я могу предложить десерт к чаю.

Тихо в самое ухо, лаская мочку языком…и тут же чертыхнулся, когда эта маленькая сучка накрыла своей рукой мой пах. Член дёрнулся призывно, и я резко отстранился, чтобы не повалить её прямо тут…

И снова к ней податься. Лоб в лоб, тяжело дыша и глядя на её приоткрытый рот, на то, как облизнула быстро губу, смотря прямо в мои глаза. Не здесь. Я не собирался брать её в этом грязном месте. Только не её. Моя Ева была достойна если и не Эдема, то места лучше этого сраного подземелья.

— Я не люблю сладкое, Дарк.

Так же рвано дыша и не отрывая взгляда от моего лица.

— Лгунья…я помню про горячий шоколад, — зашипев, когда коснулась рукой моего живота, — и не только про него.

— Всегда и во всём есть исключения, — запустила ладонь под мою рубашку и прошлась горячими пальцами по животу, запуская разряды электричества по коже.

О, дааа…я знал. И если бы она знала, что стала моим единственным исключением.

— Я скучал, — по-прежнему не отстраняясь, по-прежнему прижимаясь лбом к её лбу, потому что расстояние сейчас кажется равносильным смерти.

— Я поняла, — пальчики пробежались вверх и вниз, заставляя сцепить крепче челюсти…и молчит. Сучка молчит, лишь снова облизнула губы так, будто хочет пить, и я её понимал. Я сам сейчас подыхал от жажды в миллиметре от самой чистой воды.

— Зачем пришла тогда?

— К тебе. За ответами.

— Зря.

Опустив ладонь вниз, между её ног, чтобы пройтись ею по внутренней стороне бедра, усмехнувшись, когда сжала мою руку коленями, прикусив губу.

— Нарушаешь уговор, Дарк. Хочешь в камеру снова?

* * *

Господи…

Кажется, выдохнула это вслух, потому что Натан хищно улыбнулся и прошептал, нагло накрывая ладонью мои трусики.

— Если только будешь меня называть там именно так.

Самоуверенный мерзавец…и выгнуться, застонав, когда он по-хозяйски погладил меня между ног.